Новый путь Империи Харона

Карман парня объяло пламя. Он завизжал и бросился по нему хлопать, сбивая жаркий огонь. А старик продолжил:

— Это так, для твоего же блага. Курить в твоём возрасте вредно, а воровать сигареты у родителей позор. Иди внучек! Коля всё понял. До вечера.

Повернувшись, Лен Павлович и старик вернулись в машину. Едва они уселись, она тронулась с места, стоявшие дети, открыв рты, смотрели ей в след. Коле вопросов насчёт его сна никто не задавал. Да он бы и не ответил. Тот страшный сон мог превратиться для него в реальность. Этого он не хотел и так плакал полночи. Словам старика он поверил. Выгоревшая дырка на брюках была реальным подтверждением исполнения стариком своих обещаний. Тут вопросов не возникало.

В машине старик обратился к Лену Павловичу:

— Тут эта…, я подумал, если ты меня представишь своим казнокрадам просто "Посланник" они не поймут, да и звучит это не очень. Ты меня представишь так: "Посланник, народный контролёр за работой власти, её чиновниками и избранниками!" Звучит здорово! Понял? Можешь про себя потренироваться.

В этот момент они подъехали к административному зданию областного правительства, вышли из машины. Водитель открыл дверцу и помог выйти старику. Губернатор вышёл сам. Старик задержал водителя, полез под свою хламиду и достал деньги. Выбрал рубли и протянул водителю:

— Сейчас езжай домой к губернатору, возьмёшь его жену и съездишь с ней в магазин и на рынок за продуктами. Я теперь у них квартирую с питанием. Обузой быть не хочу. Вот и плачу за продукты на всю семью. Потом до вечера ты свободен. Вечером здесь же. Да скажешь хозяйке, что её блины мне понравились. Вот пусть и приготовит их с мясом и творогом, ну и пирожков пусть напечёт с этим же и ещё с капустой. Обязательно пусть пришлёт их с тобой в обед. Меня изжога и отравление пугает, столовской пищей питаться отказываюсь. Ну, иди, отдыхай касатик!

Размашистой походкой старик устремился к входу в здание. Стоявший у двери постовой открыл им дверь, но старик остановился возле него:

— Ты не переживай служивый! Зарплату задержали? Это неприятные гримасы капитализма. Понятно у дочери завтра день рождения и ей этого не объяснишь. Но я и губернатор извиняемся перед тобой за задержку зарплаты, с этим сегодня разберёмся. А пока возьми от меня премию за честность и добросовестность.

Старик достал и протянул ему две купюры по сто долларов. Сержант их взял и с недоумением смотрел на свою руку. Он их брать не хотел и не собирался. Его рука всё делала сама, не подчиняясь ему. За дверью их ждал второй постовой, он проверял пропуска входивших сотрудников. Хотел проверить пропуск и у старика, но тот опередил его вопрос:

— Ты сынок денег врачу не давай. Нужный твоей матери препарат в больнице есть. Ей его уже начали колоть. А врач просто хотел заработать, он раскаивается и попросит у тебя извинения. Прости его! Время такое, что человек теряет понятие о сострадании и порядочности. Но это когда-то пройдёт. Люди ведь добры и порядочны в большинстве. Ну, служи!

Старик пошёл дальше. Губернатор шёл за ним и с горечью думал о том, что старик хороший человек, но сейчас на совещании областного правительства его ждёт очень горький урок. Собирающиеся там люди, не однократно указывали губернатору на черту, за которой кончалась его власть. Он был вынужден это принять и принял. Теперь эти сломают и старика. Жаль! Но это жизнь и она такая, какая есть.

В зале заседания правительства сидели девять человек. Губернатор, его помощник, две стенографистки, старик, министр соцобеспечения с помощником и министр ЖКХ с помощником. Оба министра были от оппозиции. Эти неблагодарные должности парламентскому большинству были не нужны. Обоих министров постоянно склоняли, деньгами бюджета они не распоряжались. Остальные министры были от партий и объединений, представлявших парламентское большинство, губернатор был для них номинальным главой власти, отстранить их без согласия Думы не мог. Понятно, что Дума их всегда поддержит и защитит, вот и вели они себя соответствующе. На заседание не спешили. Губернатор и министры времени не теряли, они разбирали бумаги, подписывали их, терпеливо ожидая остальных. Старик достал из-под своей хламиды песочные часы, перевернув их, он смотрел на сыпавшиеся из верхней колбы песчинки. Девушки-стенографистки тихо разговаривали. Народ подходил не спеша, рассаживался по своим местам и общался между собой. Лёгкий гул голосов заполнял зал.