Луи де Ружемон

НОВЫЙ РОБИНЗОН

ГЛАВА ПЕРВАЯ

Детство. — Встреча с Янсеном. — За жемчугом. — Красота подводного мира. — Богатый улов. — Осьминог. — Охота на акул.

Я РОДИЛСЯ в Париже в 1844 году. Когда мне было около десяти лет, мать моя, поссорившись с отцом, уехала в Швейцарию. Там и прошли мое детство и юность.

Когда мне было 19 лет, я получил от отца письмо с предложением вернуться во Францию и поступить на военную службу. Мать решительно воспротивилась этому. Я уступил желаниям матери и остался с ней в Швейцарии. Мать много говорила о моей будущности и советовала мне поехать на Восток. Она думала, что такое путешествие будет мне полезно.

Вскоре я, получив от матери деньги, отправился в Египет, в Каир. Отсюда я собирался проехать и дальше, во французские владения на востоке Азии. В Каире я пробыл всего несколько дней и отправился в Сингапур.

Через несколько дней по приезде в Сингапур я познакомился с одним голландцем, Петером Янсеном, который занимался ловлей жемчуга. Это было в 1863 году. Мы скоро подружились с ним. Янсен рассказал мне, что у него в Батавии есть небольшая шхуна, вместимостью в 40 тонн. На этой шхуне он обычно и отправлялся в поездки за жемчугом. Шхуна эта называлась «Вейелланд».

— И теперь, — сказал Янсен, — я собираюсь поехать в некоторые места. Около южной части Новой Гвинеи много жемчуга. Но у меня не хватает денег на расходы по поездке.

Я понял этот намек и предложил Янсену войти с ним в компанию. Тот сразу согласился, и мы тотчас же приступили к необходимым приготовлениям.

Свои деньги я отдал капитану Янсену. Мы условились, что я буду иметь свою долю в барышах от поездки.

— Не будем заключать условия здесь, — сказал мне Янсен. — Мы сделаем все это в Батавии.

По приезде в Батавию мы заключили условие и занялись снаряжением судна в плавание. Затем мы наняли на островах голландского архипелага сорок опытных малайцев, которые должны были ехать с нами. Янсен выбирал людей с большой осторожностью и требовал, чтобы каждый выказал на деле свои способности. Он устроил им даже нечто вроде экзамена, заставляя нырять и возможно долго оставаться под водой. Один из малайцев был назначен как бы надсмотрщиком над остальными.

Заниматься добыванием жемчуга — дело нелегкое и не под силу непривычному человеку. Приходится нырять на большую глубину, долго оставаться под водой. Поэтому-то Янсен и предпочитал малайцев. Они исстари занимаются ловлей жемчуга, а живя на берегу моря, привыкли к воде. Некоторые из ловцов жемчуга могут оставаться под водой такое продолжительное время, в которое неопытный человек давно бы успел задохнуться. Однако и на сильного и выносливого человека это опасное ремесло оказывает гибельное влияние. Редко доживает до старости ловец жемчуга: если он не попадет на зубы акуле, то это постоянное нырянье на большую глубину само по себе подрывает его здоровье. Вот поэтому-то Янсен и выбирал людей так внимательно: ему были нужны здоровые и сильные ловцы.

Наконец, все было готово, и мы двинулись в путь. Нас было на шхуне 44 человека и кроме того прекрасная собака, принадлежавшая Янсену.

Морского дела я не знал совсем, но капитан Янсен так усердно занимался со мной, что я скоро приобрел много необходимых и полезных сведений. Через некоторое время я вполне овладел несложным искусством управления нашей небольшой шхуной.

Мы проплыли мимо многих тропических островов. Около одного из них мы остановились и запаслись свежей провизией — плодами, овощами, птицей. Затем мы направились к берегам Новой Гвинеи.

Около месяца провели мы в плавании, прежде чем достигли тех мест, где, по мнению Янсена, можно было найти жемчужные раковины. Мы бросили якорь и принялись за работу.

Поездки на ловлю и возвращение на шхуну зависели, понятно, от погоды и времени прилива и отлива. Впереди всех выезжал всегда сам Янсен на вельботе. За ним следовала небольшая флотилия маленьких лодочек с малайцами. В каждой лодке помещалось от четырех до шести малайцев. Лодок у нас было до полудюжины.

Янсен пристально всматривался в прозрачную воду. Когда он находил подходящее место для ловли, он делал знак остановиться. Малайцы бросались из своих лодок в воду. Но ныряли не все, — в каждой лодке всегда оставался один человек. Малайцы ныряли, понятно, голыми. Единственное, что оставалось при них, — это маленький нож в ножнах, висевший на поясе. Глубина воды обыкновенно не превышала 4–5 метров, но иногда достигала 15 метров и более.

Опустившись на дно, малаец ощупью искал там раковины. Как только он находил их несколько штук, он возвращался на поверхность воды. Раковины он или держал в левой руке, прижав их к груди, или клал в маленький мешочек, подвешенный на поясе. Правая рука малайца оставалась свободной. Обыкновенно малаец оставался под водой не более минуты. Минут пятнадцать он отдыхал в лодке, а потом снова нырял.