'Новый русский' и американка

Конечно, я могла бы подхватить того же японца прямо с американского тротуара или шоссе... Но разве это был бы достаточно натуральный японец? Нет, суррогатом мне не хотелось довольствоваться. Мне нужно было почувствовать всесторонне живую, натуральную японскую плоть, а значит, необходимо было очутиться в Японии, на натуральном японском ландшафте с их сакурой и Фудзиямой. Уж такая я есть. А ещё мне вдруг безумно захотелось полакомиться русским. Но чтоб тоже он был не этим сомнительно-русским, что сейчас заполонили Америку как третья волна эмиграции, а чисто-чисто русским Иваном. И, конечно, не где-то в Западной Европе сыскать этого Ивана, а непременно прямо на его русской территории. Я вообще люблю все натуральное, презираю подделки, как вы, конечно, уже догадались.

И тут выпал удачный случай - русский теплоход идет в Японию. Чего же лучше! Так я очутилась в довольно уютной каюте и приготовилась к приключениям. А для начала, естественно, разложила весь свой первоклассный парфюм и принялась подрисовывать свое прелестное личико. Именно, именно прелестное, потому что чего же ханжить, если у меня большие голубые глаза, чуть вздернутый пикантный носик и подбородок с ямочкой. От меня глаз не оторвать. Иногда я вот так сижу у зеркала и смотрю, смотрю на себя, все любуюсь собой - никак не отвернуться...

Вот за этим занятием, когда я чуть удлиняла черным карандашом свою гибкую, атласно-прекрасную бровь, - я вдруг рассмеялась прелестным, грудным, чувственным смехом, потому что увидела на столике японский журнал, а на нем - фото знаменитого Сада камней. Ну, полная нелепость! Лежать там-сям обыкновенные камни, а на скамеечках сидят смирные японцы и завороженным взглядом упираются в эти самые камни. Ну, что может быть идиотичнее! И вот что мне вообразилось... О, не судите меня строго, господа японцы! Ибо человеческому воображению нет преград!

Так вот, я представила себе, что там, среди камней, очутилось мое лучащееся красотой и желанием тело и рядом желтенький, голенький и уже раззадоренный япончик во всеоружии своих мужских доблестей, - тогда бы имело смысл всем этим оцепеневшим от пустопорожнего созерцания зрителям пялиться на эту лужайку с камнями.

Я ещё так подумала - а если бы среди этих камней нам с разгоряченным япончиком оказаться лунной ночью, когда воды изумрудно-золотисты и цветет сакура... И чтоб в руках моего самурайчика поблескивал длинный такой стальной меч... Для начала, чтоб накалились страсти... Потом меч отбрасывается, но, прежде чем впустить доблестного самурая в свои заветные, лучезарные глубины, я непременно трону рукой холодное, опасное лезвие и вздрогну от ужаса и добавочного вожделения.

А он тотчас же отбросит этот страшный, тяжелый символ самурайской доблести, излучающий упоительный сексапильный блеск, в сторону и возьмет в руку свой сугубо личный, живой меч, сверкающий пурпуром огня даже сквозь шлем презерватива, и точным движением руки знакомой с каратэ, воткнет его в мои истомленные, нежные, заинтригованные ножны...

И я так это все ярко представила себе, сидя в каюте возле зеркала, что едва не задохнулась от желания скорее-скорее заполучить япончика! Черт с ним, что пока я на русском теплоходе, но для начала можно пренебречь классическими условиями эксперимента и заняться сексом с японцем на чужой территории. В конце концов кто или что мне мешает повторить эксперимент точно по правилам - там, в Японии? Тем более что мое лоно вспыхнуло помимо воли, и я уже услыхала даже у себя в горле шум бушующего пламени, и как его горячие, жадные язычки лижут изнутри кончики моих грудей, мягчайшую округлость пупочка и даже внутреннюю поверхность коленей. Еесли бы я была где-то одна в пустыне, среди льдов - я бы, конечно, занялась мастурбацией. Но ведь в моем распоряжении целый пароход! Я видела вечером, сколько японцев садилось на него! Следовательно, все будет так, как я хочу.

Выскочила на палубу, под розовые лучи раннего солнца, встала против ветра, кокетливо придерживая рукой свою легкую, широкополую шляпу, а сама через черные очки ощупала всех, кто был вокруг, острым, прямо шпионским глазом. Но, увы, ни одного японца!

На палубе, прислонившись к леерам жидкими старческими животами, стояли всё какие-то законченные дамы и джентльмены довольно плебейского, унылого западноевропейского вида и незнамо зачем глядели в море, которое ничуть не менялось, - всё море и море в небольших, почти без гребешков пены волнишках. Ясно, что мне здесь никак не развернуться. Где же, где же вы, японцы? Я жажду до ломоты в каждом зубе и голеностопе схватить новенькое, экзотичное, сделанное точно в Японии и положить на язык и надкусить... Ах, мы, женщины, так подчас привередливы и непредсказуемы!

Но в ответ на мои внутренние стенания только ровно гремит двигатель или что-то там такое и шелестят волны.

Кстати, двигатель стучит весьма двусмысленно и вызывающе, словно выполняет в прекрасном темпе восхитительную сексуальную работу. А пена за бортом так похожа, так похожа на бурлящую в экстазе сперму... Мне даже стало немного смешно...