'Новый русский' и американка

А далее - сказка. Нет, нет, он мало что умел с точки зрения современного изощренного секса. Но то, о чем я мечтала, - свершилось, и его чудодейственные жесткие молодые усы с удивительной сексапильностью шаркали по моему податливому телу, словно счищая с него излишки дремоты, и только потом, когда от этих щекочущих волн мои груди наливались и отвердевали в жажде настоящего большого секса, а моя заветная дырочка едва не кричала о помиловании и спасении, он, этот русский сильный мальчик, с очаровательной, почти детской непосредственностью беспощадно вбил в меня первый свой "золотой гвоздь"... А дальше... дальше... Он столько навбивал в меня этих самых сокрушительных "золотых гвоздей", что я и не успела замерить, как впала в легкий, освежающий сон...

А когда проснулась - минут через пять, не больше, - и встала, и королевской походкой прошлась туда-сюда, по всему моему телу разлилась такая дивная, победоносная, торжествующая сладость!

Я отпила из рюмочки ликер, погрызла орешки и пожалела, что мой гарсон уже исчез. Подозреваю, ему трудно отвлекаться на посторонние дела. Но память о нем - я это сразу поняла - надолго останется в моем сердце...

Впрочем, через минуток пять я почувствовала некоторое неудобство, и представьте, там, в этом самом... ну самом наинежнейшем местечке... Пришлось открыть косметичку и воспользоваться зеркальцем - не звать же, в самом-то деле, врача... Ну так я и предполагала - в момент умопомрачительного экстаза мой очаровательно-простодушный гарсон проявил себя с самой лучшей стороны, и случайный волосок застрял у меня там... там... Но он был, к счастью, такой рыженький, ну рыженький-рыженький, а моя плоть вокруг такая вишнево-алая, что мне не составило большого труда отыскать этот нечаянный пикантнейший сувенирчик и вытащить.

Я было собралась его тотчас выбросить, но рука задержалась в полете к унитазу... И я почему-то (вот они, неведомые побуждения таинственной, непредсказуемой женской души!) завернула рыжий волосок в бумажную салфетку и положила в свою косметичку. Так, на всякий случай. Там у меня, кстати, тоже в салфетке, лежало с прошлого лета и черное зернышко от яблока...

О! это черное зернышко... Можно вполне не поверить в то, что связано с ним... И вот тут, оставшись наедине с самой собой, изредка кидая в рот сладкий миндаль, я ушла в те неизгладимые, невероятные впечатления от Малайзии... Мало того, что я имела счастье наблюдать удивительный праздник "Дипавали", который отмечает индийская община, когда кругом все танцуют изумительно пластично, грациозно. Но я ещё испытала потрясающую исключительность "Тайпусам", который сравнить просто не с чем. А если сюда прибавить те невероятные часы с индусом Шаши...

...Почему-то именно в этот момент меня потянуло вспомнить, как все это было... Я прилегла на кровать, погладила свои милые, отзывчивые на всё подлинное грудки, вздохнула легко и радостно и вспомнила одно за другим...

Как мне захотелось увидеть "Тайпусам"! Но мой сосед по гостиничному номеру, носатый, волосатый американский грек, стал меня отговаривать:

- Совсем не надо туда ходить! Очень все это трудно. Много сил надо!

Но меня его отговоры как раз и заинтриговали. Тем более под конец он мне сказал:

- Я надеюсь, вы не садистка? Вам страшны ужасы? Пытки?

Как же я после этого могла устоять!

И до чего все-таки прекрасно, что моя бабушка была француженкой! Я сумела очень деликатно увернуться от приставучего грека-миллионера, кстати, имеющего жену и десятерых детей. Правда, меня в первые часы знакомства насторожили его исключительно волосатые ноги. Как я и предполагала, ногами не обошлось - он весь оказался заросшим густыми черными кудрями, так что тела было почти не видно, оно скорее угадывалось. И мне вдруг ужасно захотелось поваляться на этой лужайке! Моя нежная кожа так и запросилась в эти завитки-завитушки ненатурального вида. И я пошла у неё на поводу...

А почему бы и нет? Жизнь так коротка... Моя кожа - это моя кожа, и я имею право хоть в чем-то идти ей на уступки... И в какой-то мере этот исключительно лохматый грек оправдал ожидания моей изысканно-привередливой кожи... Мы с ним провели интересную ночь, а я словно бы побывала в пещере настоящего снежного человека. Он, правда, сначала не понял, почему я попросила его выключить весь свет и зажечь лишь одну свечку (он за свечкой послал горничную, и она долго-долго не возвращалась, потому что это оказалось не легким делом - в два часа ночи сыскать свечу). Но при этой свече так чудно заискрился доисторический мех этого довольно полного грека-миллионера, и моя плоть с душераздирающим ужасом, похожим на восхищение, тотчас погрузилась в него... Помню, мой "снежный человек" как-то странно попискивал, когда пытался отыскать в этой дремучей чаще свой фаллос, но ничего, нашел. А мне все-таки пожаловался:

- Столько этих проклятых волос, что иногда готов выбриться наголо!

Я ему отсоветовала и сказала совершенно искренне: