"Новый русский" и американка

Слышала и один раз кивнула ему благосклонно, чуть покосившись в его сторону, но не снимая темных очков, — в общем-то лень было, я взяла от него все, что могла… А если он готов ещё отдать в мое распоряжение свой, в сущности, не больно-то какого высокого класса меч, что ж, если будет настроение, — я решусь, пожалуй… Ровный гул двигателей под палубой теплохода приятно убаюкивал. Пенный след за кормой, похожий на… (пытаюсь быть целомудренной) ворох белоснежных кружев, тоже намекал, что здесь, в пределах этих обстоятельств, никаких неожиданностей быть не может.

Единственное, что меня несколько смущало, это то и дело всплывавшее в памяти яйцо перед тем, как мне его пришлось стукнуть ложечкой и разбить. Такое ровненькое, кругленькое, розовое, прелестное… Мне почему-то подумалось (ах, уж это девичье воображение!), что если бы… если бы… у мужчин в их интимном месте, а точнее, из их интимных зарослей выглядывали не те корявенькие, сморщенные, абсолютно невкусные предметы, а чистенькие, бело-розовые, аппетитные яички…

Вы, дорогие мои читатели, а особенно читательницы, конечно, догадались уже, что я хочу сказать? На что намекаю?

Правильно, вариации с яичками не случайно несколько туманили мой мозг, выбивая из окружающего реального мира. Да, да, увы, я опять жаждала, чтобы кто-то, простите за прямоту… меня трахнул. Опять язычки пламени плясали среди моих растревоженных внутренностей и обжигали не только пятое ребро, но и ноготь на мизинце левой и правой ноги. Уж я такая, какая есть…

И вдруг…

Уверяю вас, такого «вдруг» не было ни у кого, никогда, это «вдруг» было создано Богом только для меня одной, какая я есть, со всеми моими причудами, слабостями, прегрешениями и надеждами. Вдруг на край бассейна встал высокий, широкоплечий мужчина в белых плавках. Прибавьте к этому, что был он белокур и его светлые кудри падали на загорелый дочерна лоб, и весь он был загорел, каждым упруго, яростно выступающим мускулом, и оттого уже этим приятен. А сочетание такого темного, крепкого тела с плоским животом и белых, как горный снег, плавок — так и било в глаза даже сквозь темные стекла очков.

Не знаю почему, но мне тотчас захотелось снять очки, что я и выполнила. И не зря. Мне была дана возможность секунд пять полюбоваться этим, до сих пор незамеченным, представителем мужской породы — его мощной, волосатой, невероятно сексапильной грудью, прямостоячей крепкой шеей, ловко поджатыми, даже уже с виду вкусными ляжками, слегка расставленными длинными, невыразимо прекрасными мускулистыми ногами, опушенными чудесным рыжеватым мхом… которые пахли, я была убеждена, мякотью свежего арбуза и чуть-чуть мексиканским кетчупом с привкусом морской капусты, разумеется, не вареной, а сырой… Мое сердце остановилось… мои грудки налились горячим, отяжелели и повернули напряженные, жадные дульца в сторону столь превосходного представителя мужской породы. Бог мой, я едва успела поймать носовым платочком капельку сладкой слюны и промокнуть её в уголке губ…

Естественно, мой хищный, захватнический интерес не ограничился обозрением только окрестностей, ибо я убеждена, что все мужские особенности, качества, ландшафты тела существуют только как гарнир, а основное, главное, существенное — это фаллос. Я сосредоточилась взглядом именно на этом основном предмете мужской доблести и получила возможность полюбоваться многообещающим изобилием плоти, которая по праву, по высшему велению, принадлежит женщине. И меня, признаюсь, немного огорчило то, что незнакомец внезапно вытянул руки и нырнул в бассейн, подняв брызги.

А дальше события развивались и вовсе невероятно. Хотя все шло вроде бы буднично, обыкновенно… Я почувствовала аромат кофе… услыхала учтивый голос моего благодарного самурая:

— Джоан-сан… вы изъявили желание… доставьте мне удовольствие…

Перед моими глазами воссияла на солнце розовая, словно раковина, кофейная чашечка, почти до краев наполненная черным, дымящимся кофе.

— Спасибо! — мило улыбнулась я своему милому самураю и взяла из его рук розовое блюдечко с розовой чашечкой. Только-то.

И именно в этот момент вдруг услыхала смех со всех сторон, который перерастал в хохот. Я решила, что сделала что-то не так, неловко, неуклюже, и оглянулась в растерянности…

Но смеялись не надо мной. Все глаза были устремлены в одну сторону, я посмотрела туда и — едва не выронила хрупкие блюдце и чашечку из рук. Я увидела невообразимое в месте массового скопления народа — из бассейна только что вылез давешний загорелый блондин в белых плавках и стоял, потряхивая плечами, весь в бриллиантах свежих капель воды и смахивал ладонью с глаз налипшие волосы. А вокруг разрастался хохот… Потому что этот невообразимый блондин стоял абсолютно голый — его белые плавки оказались того рода, что продаются в качестве «сюрприза» и в морской воде просто тают. Так что на всеобщее детальное обозрение был выставлен весь его потайной пороховой погреб…

— Русский… русский… «Новый русский», — раздавались веселящиеся, самодовольные голоса…