"Новый русский" и американка

О да! Моя задача отнюдь не выглядит глобальной, не претендует и на книгу рекордов Гиннеса; но тем не менее она мне исключительно дорога. Я жажду всем своим истомившимся, пылающим существом заполучить в свои заповедные глубины все мужское великолепие «нового русского», продолжающее сиять мне опалово и первозданно из тьмы неизвестности и надежды. В моих ушах звучат, не утихая, его последние неистовые, упоительные слова — это когда его уводили в наручниках: «Мне хочется продолжить наш с тобой уик-энд, красотка! Я, пожалуй, ещё не распробовал все блюда». И как он бессознательно сексапильно улыбнулся при этом, с какой чарующей, неистребимой непосредственностью…

Кстати, эта его улыбка местами напомнила мне улыбку моего президента Билла. Он примерно так улыбнулся, когда пообещал, что Ираку от Америки достанется… Или когда ещё кому-то пригрозил всей нашей огромной, выдающейся Америкой, исключительно передовой, непобедимой, необгоняемой ни справа-налево, ни слева-направо. Не помню точно… Но что было — то было.

Я, конечно, очень, очень большая патриотка Америки, до такой степени патриотка, что, признаюсь, одно время, закрыв глаза и занимаясь любовью с каким-нибудь даже совершенно случайным партнером, я вполне представляла себя на месте Хиллари, средь душисто-ароматных сугубо эксклюзивных президентских простыней и получала максимум удовольствия… Да, да, рыжеватый веселун Билл мне очень и очень импонировал, и даже его бело-синие кеды, в которых он бегал вокруг Белого Дома, способны были обнаружить в своих очертаниях такое свежее, невольно влекущее мужское обаяние, что я плавным, нечаянным, абсолютно девственным жестом прикладывала свою трепетную, душистую ладонь к своему самому сокровенному, неуемному местечку, которое — так мне чудилось — вот-вот и вспыхнет оранжевым, почти под цвет волос Билла пламенем, конечно, совершенно неуместным в публичных местах…

И я, конечно, ужасно обиделась на Монику Левински! Ужасно-преужасно! Ей ли, этой мымре, предательнице, олицетворять любимую женщину президента Америки!

Но подумавши, поразмышлявши, я вдруг препреужасно пожалела эту самую пресловутую Монику. Я даже решила написать ей письмо и написала черновичок. Вот оно:

Письмо к Монике Левински в связи с её платьем, испачканным спермой Билла Клинтона.

«Милая Моника!

Что же доказал твой роман с Биллом, на мой взгляд? Только то, что американские мужчины до бровей набиты политикой, карьеризмом и словоблудием, а потому грош им цена!

Подумать только! Даже президент Америки не способен заниматься сексом самоотверженно, основательно, напрочь отвлекаясь от нелепых подробностей текущей политики, а только, стыд-то какой! — урывками, на ходу, набегу!

Бедная, бедная Моника! А ты, я уверена вопреки всяким газетно-журнальным сплетням, так хотела увидеть в Билле образец истинного гурмана по отношению к твоим девичьим прелестям! Ты так жаждала ощутить всем своим пылающим организмом его могучее любовное безрассудство, способное затмить в его памяти мысль, что он — президент Америки!

Ах, Моника, Моника! Не там, не у нас в Америке, водятся нынче настоящие, стопроцентные мужчины, а совсем в другом месте.

Увы! Наши славные мужчины перешли на кнопки, а без кнопок у них ничего не получается. Они, эти убогие импотенты, почему бомбили Югославию? Да потому что с помощью компьютерных кнопок, таким вот, истинно извращенным способом, пытались добиться от своих вялых, тряпичных членов хотя бы намека на оргазм!

Так где надо искать в наше полубезумное время истинных, высокосортных мужчин? Ты, может быть, думаешь, что где-нибудь в диких прериях, в Мозамбике или Японии? Нет и нет, наивная Моника! Путем многих проб и ошибок я обнаружила, что ни француз, ни индус не способны воспламенить в женщине женское, возжечь в клетках её тела неугасимый огонь желаний и мчаться за избранником сломя голову и забыв всякую осмотрительность и стыд.

Ты вся в нетерпении? Ты ждешь, когда я, наконец, скажу тебе, кто же, кто самый из самых? Крутой, необузданный, брутальный, неистовый?

Русский, Моника! Только русский!

И мой тебе бескорыстный совет — тотчас садись в самолет и лети в Россию, в Москву, где русские попадаются почти на каждом шагу. Верь мне, ты найдешь здесь и только здесь того, кто заставит тебя по-хорошему, по-женски обезуметь.

Поверь мне, русскому нужна одна секунда, в крайнем случае, две, чтобы ты, взглянув на него, тотчас ощутила — секс ударил тебе в голову как тугая струя из брансбойта.