Новый швейцарский Робинзон

Быстро двигаясь, они скоро достигли окрестности фермы, на которой хотели пробыть этот день и следующий. Приблизившись к самой ферме, они услышали человеческий хохот, который сильно испугал и их самих, и быков, и собак. Жаков страус, весьма впечатлительный от природы, обратился в бегство, унося своего всадника по направлению к ручью. Между тем хохот, встревоживший весь караван, повторялся, быки показывали намерение повернуть назад, да и пораженные ужасом собаки, вероятно, последовали бы за ними. И потому Фриц и Франсуа спустились с седел, чтобы исследовать причину этого ужаса; и между тем как Фриц старался успокоить быков, Франсуа осторожно крался между деревьями, единственно с целью наблюдения, потому что Фриц велел ему, при виде какой-либо опасности, тотчас же отступить.

Маленький Франсуа, хотя и сильно встревоженный слышавшимся еще по временам неприятным хохотом, продолжал красться между деревьями, тихо зовя за собой собак, которые, по-видимому, следовали очень неохотно. По прошествии некоторого времени Франсуа осторожно отстранил куст и увидел пред собой, шагах в восьмидесяти огромную гиену, готовившуюся пожирать загрызенного ею барана. Заметив маленького охотника, гиена в четвертый или пятый раз издала слышанный детьми хохот и, однако, не отходила от добычи. Тогда Франсуа, хотя и понимал опасность своего положения, пустил в отвратительное животное пулю, которая раздробила зверю одну из передних лап и в то же время нанесла ему довольно значительную рану в грудь.

Фриц, с большим трудом успокоив быков и привязав их к двум ближним деревьям, побежал на помощь брату, который, к счастью, уже не нуждался в ней. Обе собаки, которые от непонятной трусости перешли в крайнюю ярость, с остервенением ринулись на врага. Фриц не решился стрелять из боязни ранить которую-либо из собак, которые, впрочем, не замедлили одолеть гиену. Их нужно было оторвать от ее трупа, которому они продолжали угрожать, подняв губу, оскалив зубы, ощетинившись и сверкая глазами.

Несколько минут спустя подъехал и Жак; когда встревоживший животных неприятный хохот смолк, страус успокоился и подчинился своему ездоку.

Мальчики перевезли свою добычу на ферму, чтобы снять шкуру со зверя во время своего пребывания здесь.

В это время мы, оставшиеся в пещере, сидели, после денных трудов, под листвой деревьев и беседовали о наших трех охотниках. Мать по временам высказывала некоторые опасения; я же выспрашивал Эрнеста насчет таинственных намерений, которые, как мне казалось, были обсуждаемы братьями при их отъезде. Но Эрнест отвечал загадочно. Под конец ужина он сказал:

— Успокойся, милая мама; успокойся и ты, папа. Я надеюсь сообщить вам завтра самые благоприятные вести о наших путешественниках.

— Это каким образом? Разве ты намерен отправиться к ним? Это нарушило бы мои расчеты, потому что я хотел и завтра воспользоваться твоим трудом.

— Я не уйду отсюда, папа, и тем не менее обещаю тебе назавтра вести о братьях. Кто знает? может быть я увижу во сне, где они и что делают.

— Смотри! — воскликнул я, прерывая мечтателя, — вот поздний гость влетел в голубятню. За темнотой я не разглядел, один ли это из наших голубей или чужой забрался к ним.

— Нужно запереть голубятню, — сказал Эрнест, поспешно вставая. Пожалуй, это курьер из Сидни. Ты, папа, говорил мне о возможном соседстве этой колонии с нашей. Если влетевший голубь, действительно, курьер, то мы можем воспользоваться им, чтобы завести переписку с Новой Голландией.

— Твоими бы устами мед пить, дорогой мой. Но уже поздно, пора на покой. Завтра ты можешь пораньше отыскать своего курьера и прочесть нам вести, которые надеешься найти у него под крылом. А пока — спокойной ночи, и не придумай себе заранее снов.

На другой день Эрнест, поднявшись раньше обыкновенного, отправился в голубятню, и когда жена и я садились за завтрак, он подошел к нам, важно раскланялся и подал нам запечатанное письмо.

— Почтмейстер пещеры имеет честь почтительнейше представить вам депешу с фермы и из колонии Сидни, при чем просит извинить его в поздней передаче, во внимание к тому, что депеша пришла только сегодня ночью.

Жена и я невольно посмеялись этому торжественному вступлению, и ожидая какой-нибудь шутки, придуманной Эрнестом, чтобы рассеять наше беспокойство об отсутствующих детях, я отвечал ему в том же торжественном тоне:

— Прошу вас, г-н секретарь, прочесть нам депешу, посланную в нашу столицу. Что доносят нам о наших подданных?

Эрнест снова поклонился и, развернул бумагу, громким голосом прочел:

«От генерал-губернатора Нового Южного Валлиса губернатору пещеры, Соколиного Гнезда, фермы, и прочее и прочее поклон и привет.

Благородный, дорогой и верный союзник! С огорчением узнали мы, что недавно три искателя приключений вышли из вашей колонии, чтобы жить незаконной охотой на дичь подведомственных нам земель. Дошло также до нашего сведения, что стадо гиен, столь же отвратительных, как и опасных, вторглось в наше губернаторство и уже причинило не малый ущерб нашему скоту.