Нож

Спустя несколько дней он отправился на воскресную прогулку с Олегом и Ракелью. В какой-то момент Харри взял Ракель за руку, поскольку это показалось ему естественным. Некоторое время они так и шли, пока она не отняла у него руку. И когда потом Олег играл в тетрис с новым другом мамы, Харри чувствовал на себе мрачный взгляд Ракели и догадывался, о чем она думает. Алкоголик, возможно похожий на того, от которого она сбежала, теперь сидит у нее в доме и пытается подружиться с ее сыном. И Харри понял, что ему предстоит многое доказать, чтобы стать полноправным членом этой семьи.

И ему это удалось. От судьбы не уйдешь, и, пожалуй, именно Ракель с Олегом спасли Харри, не позволив ему спиться. Их жизнь, конечно, не была одним сплошным победным маршем, Харри время от времени оступался, у них в отношениях случались охлаждения и даже ссоры, но они всегда находили путь обратно, потому что обрели друг в друге сокровище.

Взаимную Любовь. Ту самую Любовь с большой буквы, которая встречается лишь один-единственный раз в жизни, да и то дается свыше далеко не каждому. В последние годы они с Ракелью просыпались по утрам в состоянии гармонии и счастья, причем оба чувства были такими сильными и одновременно столь хрупкими, что это пугало Харри до смерти. Он словно бы ступал по тонкому льду. Так почему же он все-таки провалился под лед? Конечно, потому, что был тем, кем был. Харри Холе, и этим все сказано. The demolition man[7], как его называл Эйстейн.

Мог ли он преодолеть этот путь еще раз? Проехать по крутой, извилистой, трудной дороге к Ракели и заново представиться ей. Стать мужчиной, которого она никогда раньше не встречала. Конечно, можно попробовать. Да, определенно стоит рискнуть. И сейчас время для этого не хуже и не лучше, чем любое другое. В целом момент представлялся ему вполне подходящим, вот только существовали две сложности. Во-первых, у Харри не было денег на такси. Но эту проблему можно решить: отсюда до дому идти всего десять минут, а там, на заднем дворе, припаркован его заснеженный «форд-эскорт», уже третий по счету.

Второй загвоздкой был внутренний голос, утверждавший, что его план никуда не годится.

Но внутренний голос можно заглушить. Харри допил содержимое бокала. Вот так. Он поднялся и направился к двери.

– Увидимся, дружище! – крикнул ему вслед бармен.

Десять минут спустя Харри стоял на заднем дворе дома на улице Софиес-гате и задумчиво смотрел на автомобиль, припаркованный в вечной тени между большими сугробами у подвальных окон. Машина была не так сильно заметена снегом, как он думал, поэтому ему надо всего лишь подняться наверх, взять ключ, повернуть его в замке зажигания и нажать на газ. Через пятнадцать минут он будет у Ракели. Откроет дверь, ведущую в большое просторное помещение, совмещающее прихожую, гостиную и кухню и занимающее почти весь первый этаж. Увидит ее, стоящую у окна во двор. Она криво улыбнется, кивнет на чайник и спросит, по-прежнему ли он предпочитает растворимый кофе, или сделать эспрессо.

И тут вдруг последовала очередная вспышка, и Харри начал хватать ртом воздух. Ну вот, этого еще не хватало: в грудь снова вонзился острый коготь.

Харри бежал. В воскресенье после полуночи все улицы Осло пусты. Рваные кроссовки были перевязаны скотчем в месте подъема. Он бежал по тому же маршруту, который указала в протоколе допроса дочь убитой женщины с улицы Борггата. Вверх по освещенным тропинкам и гравийным дорожкам парка скульптур, расположенного на лесистых холмах. Парк стал подарком городу от предпринимателя и коллекционера Кристиана Рингнеса и одновременно гимном женщине.

Вокруг полная тишина, Харри слышал только собственное дыхание и хруст гравия под ногами. Он взбежал туда, где рельеф парка выравнивался, выходя на равнину Экебергшлетта, и начал спуск. Ненадолго остановился у скульптуры Дэмьена Хёрста «Anatomy of an Angel»[8]. Скульптура была изготовлена из белого мрамора, из каррарского мрамора, как утверждала Ракель. Очаровательная сидящая женщина напомнила Харри копенгагенскую «Русалочку», но Ракель, обычно заранее читавшая литературу о достопримечательностях, которые они собирались осмотреть, объяснила, что источником вдохновения послужила классическая скульптура Альфреда Буше «L’Hirondelle»[9], созданная в 1920 году. Может, и так, но разница заключалась в том, что ангел Хёрста был вскрыт ножом и скальпелем, так что становились видны его внутренности, мышцы, кости и мозг. Что хотел показать художник: что ангелы изнутри тоже люди? Харри склонил голову набок. С последним он мог согласиться. Даже спустя долгие годы, после всего, через что им пришлось пройти вместе с Ракелью, даже после того, как он изучил ее вдоль и поперек, так же как и она его, Харри по-прежнему видел в ней лишь ангела. Вернее, ангела и человека, слитых воедино. Ее способность прощать, совершенно необходимая предпосылка для построения отношений с таким человеком, как Харри, была почти безграничной. Почти. Но ему, конечно же, удалось найти эту границу. А потом и перейти ее.