Нравственность капитализма. То, о чем вы не услышите от преподавателей

Этот «основополагающий факт» настолько масштабен и беспрецедентен, что его нельзя связать с такими «будничными» причинами, как развитие торговли, эксплуатация, инвестиции и колониальные захваты. Именно подобные «рутинные» явления так хорошо умеют объяснять экономисты. Однако все они имели место – и в больших масштабах – и в Китае, Османской империи, Древнем Риме и Южной Азии. Рабство было распространено на Ближнем Востоке, торговля – в Индии, китайские императоры тратили огромные средства на строительство каналов, а римские цезари – на прокладку дорог. Но «основополагающий факт» в этих странах не стал реальностью. Значит, в традиционных объяснениях экономического порядка кроются серьезные изъяны.Иными словами, попытки объяснить современный мир исключительно в рамках экономического материализма – будь то исторический материализм левых или экономические теории правых – ошибочны. Ключ к разгадке – идеи человеческого достоинства и свободы. Как выразился специалист по экономической истории Джоэл Макир, «экономические изменения в любую эпоху зависят от мышления людей куда больше, чем полагают большинство экономистов». Гигантские перемены материального плана были не причиной, а следствием. Причиной же того благосостояния и свободы, которыми мы пользуемся сейчас, стали идеи – «риторика».

Конкуренция и сотрудничество

Дэвид Боуз

Сторонники рынка часто подчеркивают преимущества, которые несет с собой конкуренция. Конкуренция позволяет постоянно пробовать разные подходы, экспериментировать и адаптироваться к меняющейся среде. Конкуренция заставляет бизнес постоянно делать все возможное, чтобы как можно лучше обслужить потребителей. Как на аналитическом, так и на эмпирическом уровне мы видим, что у систем, построенных на конкуренции, результаты лучше, чем у централизованных или монополистических структур. Поэтому в книгах, газетных статьях и телепередачах сторонники свободного рынка подчеркивают значение конкуренции и выступают против ее ограничения.

Но слишком многие, воспринимая аргументы в пользу конкуренции, слышат такие слова, как «враждебность», «беспощадность», «человек человеку волк». У них возникает вопрос: неужели сотрудничество не лучше, чем подобное антагонистическое отношение к окружающему миру? Так, инвестор-миллиардер Джордж Сорос отмечает на страницах Atlantic Monthly: «Слишком высокий уровень конкуренции при слишком низком уровне сотрудничества может обернуться неприемлемым неравенством и нестабильностью». Далее он поясняет: его «главный тезис… заключается в том, что лозунг „выживает сильнейший“ затушевывает этот факт».

Следует, однако, подчеркнуть, что сторонники свободы и свободного рынка, как правило, не используют выражение «выживает сильнейший». Это понятие характеризует процесс биологической эволюции и означает, что выживают виды, наиболее приспособленные к окружающей среде. Его можно отнести также к конкуренции предприятий на рынке, но это никоим образом не означает, что при капитализме выживают лишь сильнейшие индивиды. Для описания конкуренции фразу «выживает сильнейший» употребляют не сторонники, а противники рынка.

Необходимо четко прояснить: те, кто утверждает, что люди «созданы для сотрудничества, а не для конкуренции», не понимают одной вещи – рынок как раз и построен на сотрудничестве. Более того, как мы продемонстрируем ниже, люди конкурируют именно ради сотрудничества.

Индивидуализм и сообщество

Аналогичным образом, оппоненты классического либерализма огульно обвиняют либералов в поддержке «индивидуалистической раздробленности», в рамках которой каждый человек существует сам по себе, интересуясь лишь собственной выгодой и не обращая внимания на нужды и потребности других. Так, И. Дж. Дионн-младший из Washington Post пишет: современные либертарианцы убеждены, что «люди приходят в этот мир как полностью сформировавшиеся взрослые и должны отвечать за свои поступки с самого рождения». Обозреватель Чарльз Краутхаммер в рецензии на книгу Чарльза Мюррея «Что значит быть либертарианцем» отмечает: до появления этого труда либертарианцы воспринимали человечество как «расу крайних индивидуалистов, каждый из которых живет в собственной хижине на вершине горы, окруженной колючей проволокой и надписями „вход воспрещен“». Странно, что он еще не добавил для ясности «вооруженных до зубов индивидуалистов».