Нравы русских при Петре Великом

Петръ любилъ веселиться въ обществахъ, на праздникахъ, которые давались ему въ честь, любилъ видть вокругъ себя блескъ и пышность; но въ частной жизни представлялъ во всемъ образецъ строжайшей умренности. Обыкновенная одежда его была самая простая; лтомъ черный бархатный картузъ или треугольная поярковая шляпа, французскій кафтанъ изъ толстаго сукна сраго или темнаго цвта, съ фабрики купца Серикова, тафтяные камзолъ и нижнее платье, цвтные шерстяные чулки и башмаки на толстыхъ подошвахъ и высокихъ каблукахъ, съ мдными или стальными пряжками. Зимою тотъ же нарядъ, кром того, что вмсто бархатнаго картуза носилъ онъ шапку изъ калмыцкихъ барашковъ — вмсто суконнаго кафтана надвалъ другой, изъ красной матеріи, въ коемъ переднія полы подбиты были соболями, а спинка и рукава бличьимъ мхомъ, и вмсто кожаныхъ башмаковъ, — родъ сапоговъ изъ свернаго оленя, мхомъ вверхъ. Царь неохотно разставался съ сею простотою и даже не измнилъ ей въ 1717 году въ Париж, гд въ молодость Людовика XV пышность и частыя перемны въ одежд составляли отличительную черту людей лучшаго общества. Пріхавъ туда, онъ заказалъ себ новый парадный парикъ; ему принесли сдланный въ послднемъ вкус, широкій, съ длинными кудрями. Государь обрзалъ его по мрк прежняго своего парика, такъ что онъ едва только прикрывалъ волосы. Нарядъ его, состоявшій изъ кафтана безъ галуновъ, манишки безъ манжетъ, короткаго парика, шляпы безъ перьевъ и черной кожаной портупеи черезъ плечо, до того отличался отъ прочихъ, что, спустя нсколько времени посл отъзда его изъ Франціи, оный вошелъ у парижанъ въ моду подъ названіемъ habit du tzar или habit du farouche. Случалось иногда, что при аудіенціяхъ или въ большихъ церемоніяхъ онъ являлся въ одежд, боле приличной празднуемому торжеству; но всегда при окончаніи онаго тотчасъ ее сбрасывалъ. Были, однакожъ, дни, въ которые и онъ любилъ наряжаться съ нкоторою пышностію: такъ, напримръ, при спускахъ кораблей, Петръ встрчалъ гостей, всходившихъ на вновь спущенное судно, въ богатомъ, шитомъ золотомъ адмиральскомъ мундир и въ андреевской лент черезъ плечо. Въ день коронаціи императрицы Екатерины имлъ онъ на себ голубой гродетуровый кафтанъ, шитый серебромъ самою государынею. Когда она поднесла его супругу, Петръ взялъ кафтанъ въ руку и, взглянувъ на шитье, тряхнулъ имъ, отъ чего нсколько канители осыпалось на полъ. «Смотри, Катенька», сказалъ онъ ей, указывая на упавшія блестки, «слуга смететъ это вмст съ соромъ, а вдь здсь слишкомъ дневное жалованье солдата».

Вообще Петръ, щедрый въ награжденіи заслугъ, показывалъ чрезвычайную бережливость во всемъ, что касалось до него собственно, и могъ ли онъ жить расточительно, имя для своихъ расходовъ не боле 969 душъ въ Новгородской губерніи. Въ первое путешествіе свое по чужимъ краямъ, прибывъ вечеромъ инкогнито съ небольшою свитою въ Нимвегенъ, онъ остановился въ трактир и потребовалъ ужинать. Ему дали 12 яицъ, сыру, масла и дв бутылки вина. Когда надлежало расплачиваться, трактирщикъ, вроятно, узнавъ, кто былъ его гость, запросилъ сто червонныхъ. Петръ веллъ гофмаршалу своему Шепелеву заплатить сіи деньги, но не могъ забыть этой издержки и, угощая въ Петербург прізжавшихъ на судахъ голландцевъ, всякій разъ почти съ упреками напоминалъ имъ о корыстолюбіи нимвегенскаго трактирщика. «Мн мотать не изъ чего», говаривалъ онъ въ другое время: «жалованья заслуженнаго у меня немного, а съ государственными доходами надлежитъ поступать осторожно: я долженъ, отдать въ нихъ отчетъ Богу». Часто ходилъ онъ въ башмакахъ, имъ самимъ заплатанныхъ и чулкахъ, штопанныхъ его супругою; носилъ по году и по два одно платье, и въ 1723 году давалъ персидскому послу Измаилъ-беку отпускную аудіенцію въ томъ самомъ голубомъ кафтан съ серебряными нашивками по борту, въ которомъ въ 1717 году явился въ первый разъ къ французскому королю Людовику XV.

здилъ онъ лтомъ въ длинной, выкрашенной въ красную краску одноколк на низкихъ колесахъ, парою; зимою въ саняхъ, запряженныхъ въ одну лошадь, съ двумя денщиками, однимъ, который сидлъ съ нимъ рядомъ, и другимъ, хавшимъ сзади верхомъ. Одинъ только разъ, 25 мая 1723 года, удивилъ онъ петербургскихъ жителей необыкновенною пышностію. Увидли его окруженнаго отрядомъ гвардіи, въ выложенномъ краснымъ бархатомъ длинномъ фаэтон тогдашняго вкуса, цугомъ, съ лакеями позади въ ливре. Онъ похалъ за городъ навстрчу князю Гр. ед. Долгорукому и графу А. Г. Головкину, которые, пробывъ около 15 лтъ въ званіи посланниковъ при разныхъ дворахъ, возвращались въ Россію просвщенными европейцами. Петръ, остановившись въ 4 верстахъ отъ города, ждалъ ихъ около четверти часа. Когда они подъхали, посадилъ къ себ въ фаэтонъ, провезъ по главнымъ улицамъ столицы во дворецъ, куда созваны были знатнйшія особы, и тутъ, передо всми, изъявилъ имъ свое благоволеніе, принесъ новую дань уваженія ихъ познаніямъ и утонченной образованности.