Нравы русского духовенства

давая ряд наставлений об испытании лиц, посвящаемых в священники, Владимирский собор 1274 года, прежде всего, считает необходимым испытать о «вещах греховных, егда в блуде содомском были будет». Начиная же с XVI века, редко можно встретить какое-нибудь «слово», где бы ни указывалось, и в довольно резкой форме, на этот порок «содомского блужения» и где бы ни обличалось, «аще к юным отроком любовь», где бы ни было увещания «содомского греха блюстись».

Было бы неправильно, конечно, думать, что это «содомское блужение» было свойственно только духовенству: в светском обществе, особенно в высших классах его, широко была развита педерастия. Но всё же именно духовенству принадлежит «честь» культивирования «содомской пагубы» в широких размерах. 

В одном обличительном послании митрополита Даниила о поклонниках «доброзрачных иноков» мы встречаем следующее любопытное описание жертвы общественного темперамента. «Волосы твои не только зрезаешь бритвой и с плотью, но и щипцами исторгаешь их из корня и не стыдишься выщипывать; позавидовав женам, мужское свое лицо претворяешь на женское. Или весь хочешь быть женою? Если не хочешь, то за чем волосы бороды твоей или ланит твоих щиплешь, и не стыдишься истогать из корня, а лицо твое много умываешь и натираешь, и делаешь ланиты твои червленными, красными светлыми. Желая насытиться блудными страстями и весь ум твой непрестанно отомимся, ты слугам своим на сии блудные бесовские деяния много серебра и злата истощаешь. И что много исчислять? Ты всегда стремясь к блудницам, и сам себя для многих сотворил блудницею»[1].

В этом обличительном послании Даниила дана характеристика «блудницы» для высших классов, духовенство же удовлетворялось для своей «страсти» «доброзрачными иноками» поскромнее. Ещё в XIV веке в кодекс нравственных предписаний духовенству было внесено как борьба с этим пороком среди духовенства: «С юными детьми не дружиться и книгам их не учить». Уставная грамота 1526 года Новгородского архиепископа Макария Дуновского монастырю предписывает: «…И мирским людем, женам и ребятам к старцам не ходити, никоторыми делы… Такоже игумен Тихон, или кто по нем ины игумен будет… да держат у себя, в кельи, келейника чернца или дву чернцов; и робятам молодым по кельям, у игуменам и устарцев не жити»[2]. 

Иосиф Волоцкий в IX главе своего монастырского устава, говоря о вреде, который приносят юноши монахам, отмечает, что «не подобает в монастыри жити отрочатом голоусым» и категорически запрещает впускать их в монастырь по каким бы то ни было делам. «Голоусых ребят» Иосиф считает самой большой заразой для монахов: «Злейши бо суть жон отрочата на иноки».

Особенно резко и настойчиво обличает мужеложество у духовенства митрополит Даниил. У него редко встречается послание, где бы ни было совета «бежать от женщин и доброзрачных отроков».

Старцу, снедаемому «содомской пагубой», Даниил даёт совет: «Не только совокупляться, ниже беседовать с тем, на которого восходила душевная любовь, и паче же на едине хранитися иже не беседовавши с ним не токмо не нужных, но и мыслящихся благословных бесед»[3].

В царствование Иоанна Грозного содомская пагуба получает ещё большее распространение.

В одном послании, приписываемом ближайшему помощнику царя Иоанна, попу Сильвестру, так бичуется этот порок: «Велико некако беззаконие внезапу воссташе,— пишет Сильвестр,— и мнози помрачищися безумием и обнародеша пьянством и всякими грехи, и изнемогоша совестью, житие свинское улучиша, прелюбодеяние содомское постигоша, и таково прелюбодеяние, яко не во языцех именуетца».

Подверженных этому пороку Сильвестр называет опасными для государства.

Так же смотрел на мужеложества и Иоанн Грозный, который указывал в своей речи на Стоглавом соборе, что «за содомский блуд и за всякую нечистоту многие царства исчезоша». 

Отцы Стоглавого собора обратили внимание прежде всего на распространение содомской пагубы среди населения и постановили действовать на подверженных этому пороку поучением: «А содомские бы скверные дела в православных крестьянех… и всякая скверна никогда же не именовалося вашим священническим поучением и наказанием… и о тех о всех страшных и скверных и зазорных дел скаредных отцем духовным, священным протопопом и священником детей своих духовных на крепко испытывати и запрещати с великим истязанием духовным, чтобы никаких скверных и мерзких дел не творили и которые покаются и впредь обещаются, и вы бы их исправляли… а без епитемьи есте не прощали. А которые не исправятся, ни покаются, и вы бы их от всякие святыни отлучали и в церковь входу не давали, и приносу от них не принимали, дондеже покаются и престанут от зол своих»[4].