"Ну и нечисть". Немецкая операция НКВД в Москве и Московской области 1936-1941 гг

на это преступление»257. Любой знакомый с реалиями советской жизни прекрасно знал, что любой завмаг в

условиях тотального дефицита и карточной системы катался как сыр в масле, но органы госбезопасности

верили в то самое «Зазеркалье», которое сочиняли.

Семнадцатилетний сын Эрны Шефтер Герхард, едва устроившись на машиностроительный завод в

Подольске, развернул настоящую биологическую войну. В обвинительном заключении по его делу можно

прочитать, что он «с целью распространения кожных заболеваний бросил пойманную им мышь в бак с

эмульсией, которая применяется для охлаждения обрабатываемых деталей и резца, рассчитывая, что при

попадании в брызгах от вращения на лицо это будет вызывать заражение кожи».

Оставшийся без работы и постоянного места жительства Вальтер Рефельд «признался», что готовил взрывы

в метро, так как «хорошо знал расположение главных входов на станцию Киевская». Взрывчатку он должен

был получить в германском посольстве сразу же после нападения Гитлера на Советский Союз. Это

выглядело полным бредом даже в глазах следователей Кунцевского района, прославившихся своим

«липачеством», и не попало в обвинительное заключение.

Протоколы допросов показывают, что иерархии обвинений в известной мере соответствовала иерархия

признаний. В ряде случаев немцы, признававшие шпионаж, категорически отказывались подписывать

обвинения во вредительстве и подготовке диверсий. Очевидно, сказывалась обработка сокамерниками —

признание подобных обвинений означало бы верную гибель, в то время как за шпионаж должны были

«всего лишь» выслать в Германию. Бывший руководи

257 ГАрф. ф. ю 035. Оп. 2. Д. 17377.

157

тель немецкого клуба в Москве Пауль Шербер-Швенк, признавший шпионаж, наотрез отказался причислить

себя к членам троцкистской организации. Может быть, решающую роль в таком упорстве сыграла гордость

функционера КПГ и депутата прусского ландтага за чистоту своей партийной биографии, который всегда

подчеркивал, что никогда не имел уклонов от генеральной линии? Мы об этом уже никогда не узнаем...

Глава 9

ДИНАМИКА РЕПРЕССИЙ 1. Директивы и исполнители

Доведенные до приговора дела с политическими обвинениями в адрес немецких граждан появляются в

ГАРФ только с 1934 г. Можно предположить, что до этого момента репрессии по отношению к иностранцам

носили точечный характер и с ними справлялся центральный аппарат ОГПУ-НКВД. Интересно, что все три

дела 1934-1935 гг. трудно назвать сфальсифицированными — в каждом из них содержатся даже

вещественные доказательства, будь то пуговица с подобием фашистской свастики, карикатуры на вождей

ВКП(б) или фальшивый советский паспорт.

С весны 1936 г. начались аресты тех немцев, в биографиях которых имелись разного рода «грешки» и

темные пятна. Это могли быть партийные уклоны и оппозиции, неудачная работа в качестве сексота НКВД

или советского разведчика, нелегальное прибытие в СССР. В групповых делах в число подельников главного

обвиняемого попадали лица из круга его знакомых, которые даже не являлись членами КПГ или ВКП(б).

Следствие велось достаточно долго — из 25 человек, арестованных в 1936 г., в том же году были осуждены

лишь пятеро. Контрразведчики из УНКВД МО подключились к проведению репрессий только в июле,

однако сразу же развили завидную активность — на их долю приходится более половины арестованных во

второй половине 1936 г. и учтенных в нашей базе данных.

Низовые структуры госбезопасности в тот момент участвовали в политических репрессиях скорее в

инициативном, нежели в директивно-принудительном порядке. Примером может служить групповое дело на

35 человек, следствие по которому вел Серпуховской райотдел НКВД в 1936 — начале 1937 гг.258

Оперуполно

258 ГАРФ. Ф. 10 035. On. 1. Д. П-63132.

158

моченный В. И. Хватов в одиночку сочинил контрреволюционный троцкистский заговор на местной

суконной фабрике, копировавший сценарий первого показательного процесса. Как только в идущих сверху

директивах НКВД стали проявляться контуры будущих национальных операций, Хватов расширил круг

арестованных.

В результате сфабрикованная им подпольная троцкистская организация районного масштаба стала

интернациональной. Говоря языком самого Хватова, она «сомкнулась в лице фашистов Мюллер и Шипонец

с другой подпольной контрреволюционной фашистской организацией, созданной из числа немцев, поляков,

австрийцев бывших военнопленных, политэмигрантов (перебежчиков границ) и беженцев Серпуховского,

Угодско-заводского и Высокинического районов, по прямому указанию Германского и Польского консульств

в городе Москве»259. Ударник Хватов, стремившийся попасть на глаза высокому начальству, был явно не

одинок. Стремление одним решительным ударом покончить со всей «нечистью» в зоне собственного

«чекистского обслуживания» отражало радикальные настроения немалой части сотрудников органов

госбезопасности, что, в свою очередь, подпитывало установки сталинского руководства, озвученные позже, летом 1937 г.