Ну, понеслось!

– А, Кевин, ну как ты? Уже справился со своей стаей?

Даша принесла поднос с тонкими фарфоровыми чашками, из которых разносился аромат жасмина, и поставила его перед нами.

– Ну как ты? В лавровом венке победителя? – мило пошутила она, пододвинув мне блюдо, полное горячих чебуреков, и чашку с горячим чаем.

– Главное, чтобы лавр корни в голову не пустил, – язвительно отметил Тео, разглядывая документы.

Выпрямившись, я посмотрел на шефа, мечтая стереть его в порошок вместе с наглой усмешкой. Но Тео такой мелочью не пронять, а вот Даша смутилась.

– Не могу смотреть на то, как вы собачитесь. Даже в шутку, – тихо сказала она, присаживаясь за стол.

Тео хмыкнул:

– А нечего мои чебуреки ему подсовывать, – и, отложив документы, утащил блюдо к себе.

Я переставил его обратно.

– Нечего хватать. Было ваше – стало наше, – произнес я, запихнув в рот самый поджаренный чебурек.

Даша молча водрузила перед Тео еще одну тарелку, полную мясной выпечки, заодно сделав мужу страшные глаза. На минуту воцарилось молчание – очень уж вкусные чебуреки попались. И, судя по довольным взглядам Даши, ее рук дело. Она повернулась к окну, которое выходило на дорогу…

Чувствую, сейчас будет серьезный разговор.

– Кевин, что у вас с Людой? Прости, что вмешиваюсь, но я за нее очень переживаю. Она замечательная, вот только слишком серьезно относится ко всему, копается в поступках, постоянно анализирует…

– Даш, – вмешался Тео, дожевывая пирог с мясом. – Люда сама все ему скажет.

Но Даша только вздохнула и, медленно размешивая тонкой ложечкой сахар, ответила:

– Не скажет, Тео, ты не представляешь, какая она стеснительная. В драке Люда встанет за тебя и ни за что не бросит, но в остальном…

– Смелая застенчивость – оксюморон, солнышко, – сумничал волк.

Но Даша только отмахнулась:

– Ты не представляешь, сколько я встречала девушек и женщин, скованных застенчивостью так, как не всякий раб на галерах. Они стесняются обратить на себя внимание, одеваются, чтобы, не дай бог, на них не посмотрели, и вообще. – Даша тяжело вздохнула. – Но они во всем остальном сильные и мужественные… как Люда.

– Это грустно, – равнодушно сказал я. Меня смущала эта тема и хотелось, чтобы Даша скорее ее закончила. К тому же я сам собирался вечером поговорить с Людой. Но, заметив на себе недоверчивый взгляд Даши, громче повторил: – На самом деле очень грустно.

– Вот не пойму, ты серьезно или издеваешься? – озадаченно спросила меня Даша, но тут вмешался Тео. И я понял, что меня раздражало: мне надоела неприлично счастливая физиономия вожака.

– Даш, не смущай его. Поверь, застенчивость – это проблема общая, и мужская тоже.

– Боюсь, что большинство мужчин – пустышки. Их привлекает в первую очередь внешность, и лишь потом они берут на себя труд разобраться, что же скрывается под этой красивой упаковкой, – упрямо закончила Даша. – Как в анекдоте. Еще ни одна женщина не вышла замуж ради красивых мужских ножек.

Тео хмыкнул и потянулся за салфеткой. Я съязвил:

– Даш, на тебя брак плохо влияет. – Хотя, надо признаться, в ее словах что-то есть. Красивые ножки, это да.

Даша улыбнулась и сказала:

– Я знаю. Так как у тебя дела с волками? – пристала она, как настоящая альфа-самка.

Откусывая сочную серединку чебурека, я довольно хмыкнул:

– Все в порядке, наконец дамы меня полностью игнорируют. Ряды бет прочищены, у меня замечательный заместитель, и вообще я восстановил десятину.

Даша с Тео молча переглянулись. Без слов ясно, что конфликт с волками может разгореться вновь, а я как никогда осознал, что стаю ввести в клан без ущерба с обеих сторон не получится. Но Тео не стал смеяться или подкалывать, как обычно, а озабоченно сказал:

– Нельзя недооценивать влияние дам на стаю.

– Да, по тебе заметно. Ладно, завтра я разошлю всем по букету роз. – Я отставил пустую тарелку и взглянул на Дашу, улыбнувшись.

Но больше никто не улыбался. Мы закончили завтрак в молчании. Даша ловко собрала опустевшую посуду и, позвякивая чашками на подносе, вышла из кабинета.

Тео тут же спросил о физике, захваченном при штурме лаборатории, случившемся некоторое время назад:

– Что там с нашим гением? Ты уговорил его сотрудничать?

– Нет. Я общался с ним. Умнейший человек, но словно совершенно не от мира сего. – Чувствуя себя виноватым, я складывал кораблик из смятой салфетки.

– И? – сухо подтолкнул вожак к продолжению.

– Что – и? Он требовал, чтобы его отпустили, я его отпустил. А что прикажешь делать? Ты поступил бы иначе? – Я швырнул сложенную бумажку на середину стола.

Побег физика – очень больная тема. Я сделал все на свой страх и риск и, видимо, проиграл. Потому, подняв глаза на Тео, сухо пояснил:

– В такой ситуации я мог его только отпустить. – Тео безмолвствовал, и я продолжил: – Не могу же я его в клетке держать. Работать на кого-либо он отказался, уверив меня, что с физикой завязал навсегда.