Ну разве она не милашка?

Треугольный вырез ее черной кружевной блузки-стретч был непристойно глубоким, а в древних черных слаксах все еще оставалось достаточно жизни, чтобы подхватывать бедра. Он пожирал глазами маленькую бирюзовую бабочку, свисавшую с серебряной цепочки прямо в ложбинку между грудями. Жаль, конечно, что эти самые груди не настолько впечатляющи, чтобы сунуть ему под нос и увидеть, как у него глаза на лоб вылезут! Но с приличным лифчиком возможно все, и, судя по тому, сколько времени ему потребовалось, чтобы перевести взгляд на ее лицо, этот раунд она выиграла.

Униформа, черта с два!

По контрасту с ее полупотаскушным нарядом он был одет в темные слаксы на элегантных подтяжках и бордовую шелковую рубашку с длинными рукавами. Интересно, какой нормальный мужчина одевается таким образом, чтобы работать дома? Глядя на его спесивую физиономию, можно было подумать, что он родился века три назад и попал не в свое время.

— Только что с верховой прогулки в Гайд-парке, милорд?

Она даже умудрилась изобразить некое подобие реверанса, хотя весь эффект был испорчен тем, что она стояла за столом и он не видел, как согнулись ее колени.

— Могу я получить завтрак сейчас, или это слишком затруднительно? — уничтожающе осведомился он.

— Почти готов.

Берн осмотрел полупустой рабочий стол.

— Вижу.

— Я осваиваюсь на кухне.

— Вы опоздали на час.

— Это как? Я пришла еще до восьми!

— Вам полагалось быть здесь в семь.

— Я положительно уверена, что вы сказали в восемь. Правда, Гордон?

Но Гордон так яростно ласкался к Берну, что не успел подтвердить ее слова.

Шугар Бет вытащила апельсин из миски на разделочном столе.

— Это правда, что ваши родители — члены британской королевской семьи?

— Одна ступенька от трона, — заверил Берн и, хотя по пути в солярий заметил хрустальную чашу с недоеденным собачьим кормом, ничего не сказал.

— Лгун. Вы росли в бедноте.

— Почему тогда спрашиваете?

— Как почему? Должна же я уязвить вас, указав на разницу в нашем происхождении! Ваше, нищенское и убогое, и мое, высокое и благородное. И если хотите свежий сок по утрам, мне нужна электрическая соковыжималка.

— Переживете. Обойдетесь и этой.

— Вам легко говорить. Не у вас будут волдыри на ладонях!

Он повернул к арочному проходу, захватив по пути книгу.

Свет, льющийся из высоких окон, играл всеми отблесками красного дерева в густых волосах.

— Прошу подать завтрак через двадцать минут, — бросил он, исчезая в холле.

— Удачи, — пробормотала она.

— Сделаю вид, что не слышал этого.

Она ринулась за ним и просунула голову в арку.

— Забавляетесь, верно?

До нее донесся смешок, тихий и дьявольский.

— История Золушки наоборот. Жаль, что в камине нет золы, иначе я непременно бы приказал вам ее выгрести. За мной, Гордон!

Она брезгливо поморщилась при виде гнусного предателя, бросившегося за Берном в кабинет.

Полчаса спустя она сумела состряпать малоприличный завтрак в виде двух яиц-пашот на тосте, тарелки старомодной овсянки, увенчанной горой неочищенного сахарного песка, и самого маленького стаканчика апельсинового сока, который могла отыскать. Жаль только, что она не додумалась плюнуть в него раньше, чем открыла дверь старой библиотеки.

Как и весь остальной дом, она совершенно не походила на темную, обшитую панелями орехового дерева комнату, которую Шугар Бет помнила с детства. Белые распахнутые ставни впускали солнечный свет. Разностильный антиквариат, с которым она выросла, сменила модная стеклянная, с гранитом, мебель. Гордон лежал на ковре с абстрактным рисунком у ног Берна, засыпанный бумажными комками, не попавшими в корзину. Она поставила поднос на край письменного стола. Заслышав шаги, Берн отвернулся от экрана компьютера и стал внимательно изучать завтрак сквозь очки без оправы а-ля Ричард Гир.

— Я предполагал, что вы умеете читать.

Все-таки она немного устала от намеков на ее глупость.

— В кухне не было поваренных книг, а я не слишком хорошо помню рецепт блинчиков.

— Поваренные книги на верхней полке в кладовой, — объявил он, прищурившись на овсянку. — Ненавижу ЭТО. И где мои томаты гриль?

Любой нормальный человек сказал бы помидоры. Даже в устах бритта подобные словечки звучали чертовски претенциозно.

— Понимаю, что формально вы американский гражданин, но если будете выражаться подобным образом, вас в два счета выставят из Миссисипи пинком под ваш жалкий зад! И кто это ест «томаты» на завтрак?! Черт, да эта гадость даже на ужин мне в рот не лезет! А это, друг мой, добрые старые «Куэйкер оутс»[2]. Очень полезно на завтрак.

— Вы закончили?

— Думаю, да.

Она схватила тарелку с овсянкой, отнесла на диван, уселась на подлокотник и вонзила ложку в горку сахара.

— Конечно, с изюмом вкуснее, но я не нашла изюма. И ежевики тоже, так что блинчики с самого начала были под сомнением.

Шугар Бет растерла овсянку по небу, наслаждаясь сладкой теплой клейкостью. Она уже целую вечность не ела ничего приличного, но почему-то никогда не хватало времени готовить для себя.

Он снял «гировские» очки.

— Купите продукты в магазине. Вы ведь для этого здесь, не так ли? И разве я приглашал вас сесть?

Она медленно вытащила изо рта ложку.