Ну, ты, Генка, и попал... Том I

Возможно, и здесь я чуток приврал, передавая слова царя... В том нет моей вины: склонность приукрашивать действительность во время рассказов во мне развилась ещё в детстве. Зато как у меня получилось круто: пафосно и патриотично!

Экскурсия по дворцу Павла I

После завтрака мы прогулялись с Павлом Петровичем в его библиотеку. Оказывается, царь уважал литературу. На его полках были и басни Крылова, и томик Карамзина, а даже «Путешествие…» Радищева. Но более всего меня потряс тот факт, что между Карамзиным и Радищевым притулился мой роман! Павел I достал его, пролистал и передал мне в руки полюбоваться.

— Занятно, я вам скажу, молодой человек, очень занятно. Прочёл с превеликим удовольствием. Говорят, вы скоро порадуете своих почитателей новой сказкой? Было бы интересно ознакомиться. Но я нетерпелив, мне ужасно не нравится ждать. Не соблаговолите ли прислать мне черновик романа? Я бы скрасил скуку в дороге, пока бы добирался до этого Рима.

Мне было лестно слышать похвалу от самого царя. И я пообещал ему переслать черновик сразу же, как только вернусь домой. И тут я вспомнил, что так ничего и не сказал про школы для простых людей. Кажется, момент сейчас максимально удобный…

— А вот как на ваш взгляд, какие цели стоят перед литературой? — слегка высокопарно забросил я удочку.

— Смешно, молодой человек… Тут даже, как вы любите выражаться, и коню понятно, — он мне заговорщицки подмигнул. Запомнил ведь мою любимую присказку! Нда, язык мой… — Цель романов одна: развлечь читателя, дабы скрасить он мог свой досуг. Или вы считаете иначе?

— Не хотелось бы обижать вас, ваше высочество, но я действительно считаю иначе. Литература должна не только развлекать. Развлекательный аспект — это лишь привлекательная обертка мудрых мыслей, идей. Писатель — я имею в виду талантливого писателя — через свои произведения заставляет читателя задуматься о важных предметах. Стать лучше, чище, причём даже не замечая и не догадываясь, что это книга изменила его духовный мир.

Я мельком бросил взгляд на своего собеседника. Лицо Павла Петровича выражало искреннюю заинтересованность. Я успокоился и глубоко вздохнул — можно без страха продолжать свой монолог, отрепетированный перед зеркалом в своём поместье.

— Например, можно написать просто указ о том, что каждый человек обязан быть добродетельным. И что? Прям вот каждый, прочитав это, сразу же перестанет воровать, обижать слабого, изменять супруге или супругу, обманывать? Нет, нет и нет! Потому что пункт в указе никак не коснётся его души. И даже если в церквях священники будут прихожанам каждое воскресенье талдычить о том, всё равно большая часть людей не проникнется. Так ведь?

Павел Петрович очень внимательно выслушал вступление и оценил благожелательным медлительным кивком, поощряя меня продолжить свой монолог.

— А вот другой вариант. Талантливый писатель пишет роман, где один низкий и коварный человек совершает свои неблаговидные поступки, а от них страдают очень хорошие люди. Так он заставит читателей проникнуться уважением к тем самым хорошим людям, сопереживать им и, как результат, возненавидеть коварною сволочь. И, вовсе незаметно для читателя, в его сознании сохранится установка: совершать неблаговидные поступки плохо. А если ещё автор как-то накажет отрицательного героя, а положительного — наградит, то вывод напрашивается сам собой: за плохое и хорошее воздастся обязательно.

— Наверное, вы правы, мой юный друг, — царь улыбнулся и даже похлопал меня по плечу. — Воспитывать людей через литературу действеннее, нежели через указы и проповеди.

— Да, но и это ещё далеко не всё! Через литературные произведения можно продвигать самые прогрессивные мысли, продвигать идеи в народ! — с воодушевлением закончил я. — И не только в общество вельмож, но в среду простого люда.

Дальше, по нашему с Маринкой сценарию, царь должен был спросить у меня: «А как простой народ будет читать литературу? Грамоте обучены лишь дворяне, крестьяне и большая часть мещан если что и прочитают, так лишь вывески на лавках!» Но мой собеседник лишь хмыкнул и промолчал. А потом вдруг снова заливисто захохотал, хлопая себя ладонями по обтянутым лосинами ляжкам!

— Ну, гусь! Ну, и жук! И ведь как подвёл-то ловко! Я даже не сразу понял, к чему ведёт он речь свою! — государь будто бы обращался к кому-то третьему, выражая свой восторг моим монологом.

Я стоял лишь и хлопал глазами. Царь что-то понял помимо того, что я внятно сказал? Но что он понял-то? Наконец государь перестал хохотать и посерьёзнел лицом.

— Да, ты прав, вьюнош. Народ на Руси тёмен. Не образован. Воскресные школы толком ничему детей простого люда не учат. Я уже и сам задумывался об том. Да и книги будут лучше раскупаться, и журналы, ежели все на Руси станут грамотными.