Нуар

В следующий раз в придачу к траве надо будет вообразить еще и ручей. Или просто источник, скажем, под деревом. Но и так хорошо. В Эль-Джадире ни разу не видел такого спокойного неба. Сон и в самом деле — разговор человека с самим собой. То, что я только что услышал от симпатичной девушки, уткнувшейся носом в мое плечо — мои собственные слова. Не хотел, сомневался, но все-таки позволил себя искусить. Слишком велик соблазн.

Сколько осталось до пробуждения? Час? Больше? Жаль, что проснусь я не дома. Из своего сна — в чужой.

— Ваша жизнь, сеньорита — это плотный лист картона, покрытый заусеницами в технике «сухой иглы». Человек материален даже в Гипносфере, когда обрываются нити, душа может попасть только в Смерть. Хорошо, что вы напомнили! Куплю сейф, положу туда рисунки — и подарю местному музею. Чезаре Тросси был неплохим гравером, но слабым художником. Уверен, гравюры пролежат в хранилище как минимум век. Станете долгожительницей!.. А бессмертие? Его нет. Даже в Q-реальности, где меня заперли, предусмотрен лишь ад — и возвращение из ада. Наверное, это самое большое разочарование для тех, кто шагнул в Ноосферу, надеясь стать богом. Можно получить силу, но не Вечность.

— Да, я родилась от движения резца гравера, а не после акта семяизвержения. Но душу все равно вручает кто-то Иной. Можете делать с рисунком что угодно, ваше право. Только если решите сжечь, предупредите заранее. Я не драматизирую, Рич, но по логике вещей я вполне могу быть невольным шпионом вашего графа Тросси. Технически это не так сложно. Я не знала его имени, но пыталась найти какие-нибудь следы художника-гравера здесь, в Гипносфере. Пока безуспешно, скорее всего, он тут вообще не бывает. У Тросси есть его Q-реальность, что куда интереснее. Можно взрывать континенты и насиловать детей… Но я попытаюсь что-нибудь сделать. Ваш Тросси не всемогущ, эту «платформу» нельзя прослушать, я здесь — не микрофон и не записывающее устройство. Кстати, и секс тут вполне возможен. Я не домогаюсь, не думайте, просто хвастаюсь результатом. Вы, Рич, уже несколько раз намекали, насколько вы старше, но в Гипносфере нет возраста, а опыт набирается очень быстро. Тем более, я ваше подобие, ваш точный слепок, мечтающий быть поближе к оригиналу. Но такому, как вы, не нужна женщина, которую можно любить только во сне — как не нужна была глупая пастушка, по уши влюбленная в юного барина… Ничего не отвечайте, Рич, и так сказано слишком много. Я помню каждое ваше слово, я — ваш утенок, ваш baby duck, которому вы даже забыли дать имя.

Сухие желтые стебли, горячее июньское небо, красные пятнышки маков… «Вечор поздно из лесочка я коров домой гнала. Лишь спустилась к ручеечку возле нашего села, вижу: барин едет с поля, две собачки впереди, два лакея позади…» Я не нашел здесь Чезаре Тросси и едва ли отыщу вообще, пока он сам не возьмет меня за горло. А что нашел? Этот пригорок, покрытый сожженной солнцем травой? «…Поровнявшися со мною, он приветливо сказал: «Здравствуй, милая красотка, из какого ты села?» «Вашей милости, сударь, крестьянка», — отвечала ему я. Отвечала я ему, господину своему…»

Общий план. Эль-Джадира.

Февраль 1945 года.

— Здесь, пожалуйста, — велел он таксисту. Тот, кивнув, аккуратно подрулил к тротуару. Ричард Грай расплатился, открыл дверцу. Арабская сувенирная лавка, прямо над входом — три верблюда в ряд на фоне зубчатой крепостной стены. В витрине — пара пыльных кальянов.

Вышел, подождал, пока такси уедет, поглядел налево. Молочная лавка, большая белая вывеска, дверь полуоткрыта… Значит, направо.

Авто!

Еще ничего не успев сообразить, бывший штабс-капитан отступил к стене. Чуть правее, возле знакомого магазинчика стоял небольшой черный «Рено». Дверцы открыты, багажник тоже. Ричард Грай быстро взглянул на часы. Без четверти десять, магазину «Jeux amusants!» самое время открываться. Он потому и решил подъехать пораньше, чтобы без помех пообщаться с хозяином.

«Рено» — интересно, чей? Неужто Деметриос решил разориться? А еще плакался, что на контрабандный бензин никаких доходов не хватит.

Дверь!

Ричард Грай отступил назад, к самому входу в арабскую лавку. Но тот, кто выбежал из-под вывески с огромным восклицательным знаком, даже не пытался оглянуться. Подскочил к багажнику, не без труда засунул огромный черный чемодан. Хлопнул крышкой, потом еще раз…

Знакомое серое пальто, шляпа с короткими полями. Но даже и без нее все понятно — друг Деметриос с утра пораньше куда-то собрался. Не в Касабланку, туда грек ездит без всякого чемодана.

Ричард Грай прошел ближе, бросив взгляд сквозь открытую дверцу авто. На заднем сиденье — тоже чемодан, но поменьше, желтой кожи. Рядом сумка и несколько шахматных досок, перевязанных бечевкой.

Хлопнула дверь. Бывший штабс-капитан обернулся.

— Привет, Деметриос!

Грек стоял на пороге магазина. В руке — знакомый портфель, в другой — тяжелая связка ключей на стальном кольце. Шляпа съехала набок, пальто расстегнуто. Увидев гостя, замер, открыл рот…

— Далеко ли собрался?