Нужная вещь

Словечко «что-то» употреблялось в языке жен, для того чтобы не говорить на языке страшной правды. Джейн Конрад, которой едва исполнился двадцать один год, жила здесь недавно и знала обо всем этом очень мало - тем более что никто никогда об этом не говорил. Но день только начинался! А при таком окружении она, конечно, быстро всему научилась. И какую картину она себе представляла! Джейн была высокой и стройной, с пышными темными волосами, острыми скулами и большими карими глазами. Она немного напоминала актрису Джин Симмонс. Ее отец держал ранчо на юго-западе Техаса. Она поехала учиться на восток, в Брин-Мор, и там познакомилась со своим мужем Питом на вечеринке первокурсниц в клубе «Галф-Миллс» в Филадельфии. Он был тогда старшекурсником в Принстонском колледже. Пит был невысокий, крепкий, светловолосый юноша; он постоянно шутил. Его лицо каждую секунду было готово расплыться в широкой улыбке. Он просто излучал энергию, уверенность, joie de vivre.

Джейн и Пит поженились через два дня после того, как он окончил Принстон. В прошлом году родился их первый ребенок, Питер. А сегодня во Флориде, в Джексонвилле, в мирном 1955 году, солнце пробивается сквозь сосны и в воздухе чувствуется дыхание океана. До океана и желто-белого пляжа меньше мили. Всякий проезжающий мимо может увидеть домик Джейн - словно сказочную избушку посреди сосен. Дом кирпичный, но Джейн с Питом покрасили кирпичи в белый цвет, и дом ярко сверкал на фоне зеленой стены сосен в тысячах солнечных лучей, пробивавшихся сквозь верхушки деревьев. Ставни они покрасили в черный, отчего еще сильнее выделялись белые стены. Дом был небольшой - всего тысяча сто квадратных футов, - но Джейн и Пит сами составляли строительный план, и этого пространства им более чем хватало. У них был друг-строитель, он помог сэкономить на кирпичах, так что дом обошелся лишь в одиннадцать тысяч долларов. Снаружи было солнце, а внутри все росло напряжение по мере того, как пять, десять и, наконец, почти все двадцать жен звонили друг другу, пытаясь выяснить, что же случилось, а на самом деле - с чьим именно мужем «это» случилось.

Через тридцать минут таких разговоров - а подобное здесь случалось нередко - жене начинает казаться, что телефон больше не находится на столе или на стене в кухне. Он разрывается прямо в ее солнечном сплетении. Но все же несравненно хуже было бы прямо сейчас услышать звонок в дверь. Правила очень строги в этом плане, хотя об этом нигде и не написано. Последние новости не должна сообщать женщина, и уж тем более по телефону. Дело нельзя испортить! - вот в чем суть. Нет, именно мужчина должен сообщить новость, когда придет время; мужчина, наделенный некоторой официальной или моральной властью, - священник или товарищ погибшего. Более того, он должен сообщить новость лично. Он подойдет к двери, позвонит и будет стоять неподвижно, как столб. Плохие новости он держит замороженными, словно рыбу. Поэтому все телефонные звонки жен были яростным и зловещим хлопаньем крыльев ангелов смерти. Когда придут окончательные новости, раздастся звонок в дверь - жена в такой ситуации смотрит на дверь широко раскрытыми глазами, словно бы это не ее дверь, - а за ней будет стоять человек… который пришел сообщить женщине, что, к несчастью, что-то случилось и сожженное тело ее мужа сейчас лежит в болотах, среди сосен или карликовых пальм, «обгоревшее до неузнаваемости». Каждый, кто прожил на авиабазе достаточно долго (Джейн к таким, увы, не относилась), понимал, что выражение «обгоревший до неузнаваемости» было довольно искусным эвфемизмом для описания человеческого тела, которое теперь напоминает огромную тушу домашней птицы, сгоревшую в духовке: темно-коричневую, лоснящуюся, покрытую волдырями. Причем сгорело не только лицо, волосы и уши (не говоря уже об одежде), но и кисти и ступни; а то, что осталось от рук и ног, невозможно разогнуть и имеет такой же темно-коричневый блестящий цвет, как и само тело. И этот муж, отец, офицер, джентльмен, эта отрада

глаз матери, Его Величество Младенец каких-то двадцать лет назад - превратился в обуглившуюся массу с торчащими руками и ногами. Мой собственный муж - неужели они говорят о нем? Джейн не раз слышала, как молодые люди - и Пит в их числе - рассказывали о других молодых людях, которые «получили», «попали в штопор» или «треснули», но всякий раз речь шла о ком-то постороннем, не из их эскадрильи. И каждый раз в разговоре об этом они употребляли такие веселые жаргонные словечки, словно говорили о спорте. Что-то вроде: «Он промазал мимо второй базы». И все! Ни слова: ни в печати, ни в разговоре - даже на этом жаргоне! - об обгоревшем теле юноши, которое в мгновение ока покинула душа. Теперь можно забыть о всех улыбках, жестах, настроениях, заботах, смехе, хитростях, сомнениях, нежности и любящих взглядах - любовь моя! - а коттедж в лесу охвачен ужасом, и молодая женщина, сжигаемая нервной горячкой, ожидает подтверждения того, что сегодня она стала вдовой.