o 98f6fe69ff972b4b Пятицарствие Авесты

Подмосковья, а Барон — из самой Москвы.

— Где они сейчас?

— Повезли Павла домой. Должны скоро вернуться. Ты где

устроился?

Виктор назвал номер вагончика.

— Переходи сюда, — предложил Владимир.

— Нет, не стоит. Ребята скоро приедут, а на место Павла я

пока не решился бы поселяться.

— Ты прав, наверное.

244

Виктор встал, надел полушубок. Кудеяров предложил:

— Выпьешь ещё?

— Нет, спасибо. Да и тебе хватит. Успокойся и ложись спать.

Завтра надо поднимать машины из траншеи. Главный торопит. Я

пойду — устал с дороги.

Он легонько хлопнул Владимира по плечу и вышел. На

улице было морозно и давно уже темно. Вагон-городок,

состоящий из полусотни вагончиков, не освещённый излишне,

был безлюден и только светился маленькими окнами около

входных дверей балков. Виктор подумал, что в каяедом из них

четыре взрослых мужика, если не заняты приготовлением пищи,

то скорее всего смотрят телевизор с бесконечными сериалами, и

его вдруг пробрала дрожь от такой перспективы для себя.

Неделя прошла напряжённо. Работали допоздна и без

выходных. Угнетали морозы и полярная ночь. Световой день

начинался в одиннадцать часов и заканчивался в три часа,

поэтому рабочая площадка освещалась прожекторами, для чего

специально была привезена передвижная электростанция.

Наконец колонна была готова к работе. Все шесть

трубоукладчиков, отремонтированные и проверенные, стояли

под плетью трубопровода, вынутой из траншеи, держа её на

троллеях — специальных тележках, перемещающихся по трубе.

На промбазу вагон-городка привезли старую изоляционную

машину, неизвестно где найденную, и её надо было

ремонтировать, чем намеревался заняться Виктор, но главный

инженер попросил его несколько дней поработать в колонне,

чтобы снять стрессовую ситуацию в бригаде. Всегда

старавшийся довести задуманное до конца как можно быстрее,

Виктор всё же вы- нуяеден был согласиться на его просьбу. К

этому времени вернулись сопровояедавшие гроб с телом Павла

Николай и Барон, и Виктор, когда было свободное время,

пропадал у них в гостях. В собственном же его вагончике кроме

него жили ещё два человека, работавшие дизелистами на

электростанции вагон-городка, оба верующие; во всяком случае,

245

он знал, что один из них баптист, все его так звали. Работали они

посменно, так что обоих вместе их редко можно было видеть

дома. Отношения его со своими соседями были ограничены

рамками сугубо бытовых проблем, обусловленных

необходимостью совместного проживания в вагончике. Ещё по

приезде, понимая, что его выбор в отношении будущих соседей

ограничен, потому что постоянно живущие на трассе рабочие,

может быть, годами раньше определились, с кем будут

проживать в вагончике, он согласился на первое предложенное

ему место.

Вечером первого дня возобновившихся изоляционных работ,

кое-как поужинав, он прилёг на кровать, расслабившись, и что-

то читал. Напряжённо начавшийся день постепенно

выправился, и к вечеру в бригаде уже была обычная рабочая

обстановка, хотя по возвращении домой явно проявилось

приподнятое, весёлое настроение рабочих, стряхнувших с себя

стрессовое состояние последних дней. Благополучно пройдя

низину и уложив участок трубопровода не менее того, что

делалось до сих пор, бригада решила пораньше закончить

работу. Держа книгу в руках, Виктор мало вникал в

прочитанное, думая о том, что ему не нравилась новая

технология работ, от которой страдали и их качество, и

производительность, и прикидывал, что нужно будет сделать в

дальнейшем. Его сосед, баптист, был занят своими делами,

готовя ужин, а потом и ужиная, когда в вагончик вошёл Барон,

приветливо, но с некоторой смешинкой поздоровавшийся с ним:

— Здравствуйте, Иван Петрович! Здравствуй, дорогой ты

наш сектант! Приятного аппетита! Можно мне войти?

— Здравствуй, здравствуй, Александр Дмитриевич! Да ведь

уже вошёл; ну а раз вошёл, будь гостем, проходи.

— Спасибо, спасибо, Иван Петрович, — улыбался

пришедший. — Как дела на вашем праведном фронте?

— Да нашими молитвами, Александр Дмитриевич.

— Вы же, Иван Петрович, собирались бросить трассу?

246

— А я и сейчас собираюсь. Вот только поработаю до весны.

— Ну, значит, мы с вами одинаково настроены: я ведь тоже

весной хочу вернуться домой.

— Что так, Александр Дмитриевич?

— Да вот, надоело без семьи, без жены, без сына. Ну а вы-то

почему? — он присел на стул рядом с поднявшимся с постели

Виктором.

— Вы знаете, Александр Дмитриевич, я же вынуяеден был

из-за этих коммуняк сюда приехать.

— Что ж вы так к ним неласково, Иван Петрович, —

усмехался гость, подмигивая Виктору, начинавшему понимать

его нарочито шутливый тон.

— Запарили они всех своей белибердой об историческом

материализме, жить нормально не дают.

— Так вам не нравится «Интернационал», товарищ баптист?

— С души воротит. Как только вспомню слова: «...кто был

ничем, тот станет всем»!

— Как вас понять, скажите, пожалуйста?

— Ничто — это и есть ничто, и чем-то ещё быть не может.

Ноль — он и есть ноль.

— Ну как же, Иван Петрович?! Нехорошо!.. Вы ведь сейчас

тоже не в элитном классе состоите?

— Да я чертежником работал на большом Коломенском

заводе. Подзаработать здесь надеялся.

— И что же?

— Сейчас этим много не заработаешь.