o 98f6fe69ff972b4b Пятицарствие Авесты

который не даёт мне покоя до сих пор. Как-то весной — уж не помню, зачем это было надо,

— я оказался на спуске с этой горы. В апреле это было. Ты помнишь, какие деревья там

были зимой, покрытые снегом? А вот тогда около дороги — и склон был приличный — на

ровном, нетронутом снегу, но не на самой обочине, лежали комочки снега, как снежки,

которые скатывают для снежной бабы. Маленькие... Но что интересно: след, откуда они

катились до своего места, начинался внизу. То есть они катились не вниз, а вверх! И росли в

размере при этом.

— Так, ладно! Мне сейчас не до твоих сказок, да и тебе надо к рации. Пошёл я... — он

встал. — До встречи! Спасибо тебе за всё!

Поднялся и Виктор. Они обнялись, а затем Кудеяров, отвернувшись, торопливо вышел

из балка. Оставшись один, Виктор подумал: зачем он рассказал Кудеярову про те снежки,

но тут же забыл об этом, вспомнив, что его яедут на рации. Он оделся не спеша, хотел

поставить кипятить воду для кофе, но подумал, что ещё будет время для этого, отправился в

вагончик, где располагалась рация городка. Недовольно бормоча по поводу того, что его

уже давно требует к рации начальник управления, радист вышел на связь с офисом.

Диспетчер главной базы управления ответила, что начальник срочно выехал куда-то, но

просил передать, что если у Виктора нет срочных дел на участке, то ему нужно сегодня же

выехать домой.

— В общем, это приказ! — сказала она, добавив, что с начальником участка уже всё

согласовано, в том числе и транспорт.

В кабинете начальника участка было пусто, все уже разъехались по объектам, и Виктор

почувствовал непривычную отстранённость от дел, как будто бы он опоздал или намеренно

не вышел на работу.

— Проходи, проходи! — позвал Александр Гаврилович, не вставая из-за стола, занятый

какими-то бумагами. — Здравствуй и садись! Спасибо тебе за всё: за хорошее настроение,

что нам вернул, за отличную работу, за сэкономленное топливо. Знаешь, как это сейчас нам

надо! Обогрев трубы съедал все мои средства, а с приобретением топлива и так много

проблем. Вот так... Если ты готов, то можешь выезжать прямо сейчас. Пойдёт на базу

грузовой «Урал» Мазура, с ним и поедешь. Поедет ещё Загоруйко с вами, ему надо домой

— свадьба у его дочери.

— Хорошо, сейчас я соберусь, — отвечал Виктор, подумав, что ему так и не удастся

попить кофе.

Попрощавшись, он пришёл в свой вагончик, потихоньку собрал вещи, чтобы не

разбудить соседа, и вышел, оставив ему записку, где просто написал, что уехал. День был

морозный и ветреный, обычный для конца февраля в этих местах, безлесных и пустынных,

забытых богом, словно отхожее место природы. На протяжении многих километров дороги

изредка покажется вдали и промелькнёт незаметно чахлое хвойное деревце, и вновь

снежная равнина, насколько охватывает взгляд, вызывающая гнетущее ощущение, словно

само одиночество, суровое и холодное, поселилось здесь.

Думая об этом, Виктор вспоминал недавно виденные полуистлевшие остатки стволов

толстых деревьев в отвалах грунта выкопанной траншеи. Очевидно, и в этих местах когда-

то рос мощный лес, оставивший после себя такие останки.

2бЗ

Они проехали уже половину пути. В кабине было тепло и хотя несколько тесновато, но

уже само ощущение, что за стеклом мороз, создавало впечатление некоего уюта, потеря

которого была нежелательна. Загоруйко, хохол из Полтавы, работавший слесарем в

сварочной бригаде, с утра уже выпивший, изредка прихлёбывал из поллитровой бутылки,

закусывая кое-как и предлагая Виктору составить ему компанию. Его приставания вскоре

надоели попутчикам, вынужденным в конце концов грубо одёрнуть его, успокоившегося

после этого и наконец заснувшего. Мазур, водитель грузовика, ещё с утра раздражённый

тем, что пришлось заправляться топливом, привезённым на участок за день до того и уже

вызывавшим нарекания других водителей из-за плохого качества, был мрачен и

неразговорчив.

— Хоть бы одна машина, хоть встречная, хоть попутная — ничего, — раздражённо

повторил он уже во второй раз.

— Я не понял, чего ты волнуешься? Пока ведь всё нормально? — спросил его Виктор.

— Что-то беспокойно мне... Что-то не то, но пока не пойму — в чём дело? Словно

двигатель ослаб, не развивает прежней мощности.

— Может, обойдётся?

— Дай-то бог!

Виктор попытался поменять позу и сесть удобнее, поскольку был прижат размякшим

Загоруйко в угол кабины к «двустволке», закрепленной рядом с сиденьем.

— Размяк, зюзя — недовольно пробурчал он. — Оделся, как в городе. В ботиночках...

Ты-то что не сказал ему ничего?

— Да мне не до этого было из-за той заправки. А сам-то что молчал?

— Да вы уже в кабине сидели, когда я пришёл. А зачем ты ружьё с собой возишь,

только мешается?

— Мне не мешается, — усмехнулся Мазур. — Волки тут водятся, мало ли что...

И словно в ответ на его слова машина, резко сбавив скорость, задёргалась, двигатель

заглох.

— Вот и приехали, — тоскливо сказал водитель, выключивший «печку», как называли

обогрев кабины, и наружное освещение. — Топливо прихватило.

Подождав немного, он попробовал прокачать топливную систему насосом из кабины и

снова запустить двигатель. Всё было тщетно. После третьей попытки проделать это