О библиотеках

Так Липсий объединяет в одно целое библиотеку и то, что впоследствии назовут мемориальным музеем. Слово Музей (Museum) употребляется Липсием в последней главе, где он возвращает нас в Александрию. Потерявшаяся позднее прочная связь музея и библиотеки, кажется Липсию нерушимой. А значение слова Музей еще весьма далеко от того, которое оно приобретет в век Просвещения и в период Великой Французской революции конца XVIII века. Музей — это не залы с экспонатами, выставленными на обозрение, но творческий союз писателей и ученых, который сложился при Александрийской Библиотеке. Союз, без которого Библиотека была бы мертва: «Ведь если бы только они [библиотеки] одни были, заявляю я, то либо редкий гость, либо вовсе случайные посетители туда заглядывали, к чему такое скопление народа? И были бы там плодотворны ученые изыскания, как призывает Сенека? Это также предусмотрели правители Александрии: и единовременно с библиотеками они обустроили Музей (так называли будто бы храм Муз), где занятия имели мужи, преданные Музам и от других забот свободные. Мало того, от забот житейских и добычи пропитания свободные, так как все блага им за счет казны даровались. Прекрасное учреждение!»[26]

. И далее: «Где вы, князья? Кого из вас обжигает и воспламеняет столь славный огонь подражания?»[27]

. Показав образец, Липсий настойчиво предлагает возродить его здесь и сейчас. Люди выдающиеся и достойные благодеяний должны быть не только свободны от мирских забот, но и жить без опаски за высказанные им суждения. Атмосфера творческих бесед и диспутов, отстаивание разных точек зрения — единственный путь к истине. Князья же будут получать советы от ученых мужей, как получал их когда-то просвещенный император Адриан. Распространяя книги и просвещение, они наилучшим способом обессмертят и свои имена.

Липсий заканчивает настолько зажигательно, что даже цензор, подписавший рукопись к печати, вдохновленный, замечает от себя: «Эта книга весьма достойна быть выпущенной в свет, поскольку, кроме рассказа о происхождении библиотек, она показывает их предназначение, каковые сведения могут послужить в качестве образца и побуждения к деятельности»[28]

.

Значение липсиевой Синтагмы сегодня не только в ценном подборе источников, и не только в том, что автор, не ограничиваясь историческим исследованием, предлагает целую программу возрождения библиотек. Впервые в европейской науке делается попытка, хотя и по случаю (in occasione), осмыслить культурный феномен птолемеевской Александрии. В восприятии птолемеевского святилища Муз еще присутствует мифология, выражающаяся, например, в исчислении количества книг (Липсий сознательно берет самое большое число в 700 000), в описании единовременной гибели Библиотеки при пожаре, в общей идеализации жизни сообщества Музея, в преувеличении количества ученых находившихся на царском окормлении. Не называя конкретную цифру, он считает их число «немалым» и расходы тоже «немалыми», чтобы подчеркнуть сопоставимость с современными университетами. Желание возродить такой союз, дополнением к которому стали бы библиотеки, а также — лаборатории, залы для диспутов, коллекции художественных шедевров и разных редкостей, обусловило и риторический пыл сочинения, и прямые обращения к князьям Священной империи. Впрочем, в изданиях, напечатанных после 1602 года, выделяется уже призыв не к князю (переместившийся в конец книги), а к абстрактному читателю, любителю чтения (мы бы сказали — к интеллигенту), — учиться опыту древних и укреплять свой дух книгами.

Российскому читателю впервые предлагается перевод незаслуженно забытого сочинения, которое положило начало двум сложившимся в XX веке гуманитарным наукам: библиотековедению и музеологии. За основу взято первое издание 1602 года, сверенное по тем двум публикациям (1604 и 1607 годов), в которых автор успел принять участие, а именно — исправил обнаруженные им типографические погрешности и немного сократил количество цитат. В оригинальных изданиях Липсия чаще всего (но не всегда) цитаты греческих авторов приводятся в подлиннике, затем Липсий дает свой собственный латинский перевод. Мы, чтобы не перегружать внимание читателя, опускаем в русском переводе греческий текст, с которым можно познакомиться в напечатанном в Приложении авторском, латинском варианте Синтагмы. Мы сохраняем в русской и латинской версиях курсивы, а также слова и фразы, набранные, для большей выразительности, заглавными буквами. В латинском тексте исправлены явные типографские опечатки (например, устранены слова, напечатанные по вине наборщиков дважды, и наоборот, восстановлены пробелы между словами). Приведены в соответствие с современными правилами знаки препинания (в начале XVII столетия двоеточие, набранное с отступом от слова, могло, к примеру, употребляться вместо точки или точки с запятой). Устранены литеры â, è, ò. Знак & везде заменен обычным союзом et.