О чем кричат Вороны

Алиса смотрела на окно, за которым Солнце уже ушло за горизонт. Мысли девушки крутились вокруг недавних событий. Прошло немного больше месяца с того момента, как ей приснился первый сон, и после этого всё пошло по наклонной. Не реши она, что разузнать подробности будет правильным выбором, останься в тот момент дома, не было бы всего ужаса, который приходится переживать сейчас. Алиса поступила опрометчиво. Она понимала это и ругала себя, упрекая за излишнюю эмпатию по отношению к совершенно незнакомым людям, умершим на её глазах, пускай и во снах.

Короткий разговор с Невзоровым закончился ничем. Алисе просто нечего было сообщить мужчине, который, судя по его жестам и мимике, не горел желанием с ней общаться. Впрочем, это было взаимно. Все, чего желала девушка теперь — это вернуться домой и упасть лицом в подушку, обняв своего плюшевого кота. Но вместо этого она была вынуждена сидеть в холодной камере, старше её как минимум в два раза.

Час назад она наполнила желудок переданным Белым импровизированным ужином, состоящим из слипшегося риса и двух мясных котлет. Девушка была благодарна молодому следователю за заботу, и в особенности полуторалитровой бутылке воды, половину которой она осушила сразу после еды. Ей было приятно, что он заботится о ней, хотя она не понимала, чем заслужила к себе такое отношение. Алиса не знала правила, но не удивилась, когда мужчина, принесший ей контейнер с ужином и бутылку воды, остался наблюдать за тем, как она насильно заталкивает в себя пищу. Голода она не чувствовала, однако понимала, что, если не сделает этого сейчас, наутро желудок взбунтуется против неё. Убедившись, что девушка закончила есть, мужчина протянул руку, собираясь забрать опустевший контейнер и бутылку, но Алиса отдала только первое. Упрямо поджав губы, она попросила оставить ей воду. Человек в форме махнул рукой и молча вышел из помещения, забрав с собой только контейнер.

Алиса опустила голову на скамейку, не отрывая взгляда от окна. Ей стало горько и обидно. Но слёзы закончились ещё днём. Девушке было стыдно перед Белым за ту слабость, которую она проявила, в очередной раз расплакавшись у него на глазах. Но больше всего ей было плохо от мысли, что Вика мертва. Алиса не успела ничего сделать, чтобы спасти её. Что, если бы она решилась раньше открыться Белому? Какие-то несколько часов бездействия могли оказаться фатальными для жизни человека, которого она хотела бы назвать своим другом.

Алиса чувствовала каждой клеточкой своего тела, что вернулась в исходную точку до начала сеансов психотерапии. А может и вовсе упала ещё ниже. Что, если она не в своём уме? Что, если свидетель прав и она действительно убила Вику? И не помнит этого потому, что сходит с ума? Почему её сны сбываются? Почему она видит их? Почему может говорить с мёртвыми?

— Я сумасшедшая? Я убийца? Что со мной происходит? Я ни черта не понимаю, — шептала она, до боли вцепившись себе в волосы.

Сердце больно билось о рёбра. «Но лучше бы оно вообще остановилось. Я не хочу так… Не хочу жить. Не в этом сумасшедшем мире, — думала она и вдруг ощутила подкатывающую к горлу тошноту. — Кто из нас сошёл с ума? Я или этот чёртов мир?»

Комок негативных отравляющий эмоций, расползался по внутренностям, заполняя её естество.

— Я не понимаю! Не хочу жить так. Почему Вика? Почему не я?..

Девушка сжала ладони в кулаки. Она не будет плакать. Не в этой камере, не при всех. Хотя бы внешне необходимо оставаться сильной.

В окне промелькнул тёмный силуэт куда-то спешащей птицы. Алиса моргнула и внимательнее всмотрелась в окрасившееся розовыми красками небо. «Зачем решётка на окне, когда я и так в клетке? — подумала она. — Это так же глупо, как моя уверенность в том, что я могла что-то сделать. Я безнадёжна. Лучше бы умерла я». С сухими глазами, но с необъяснимой тревогой в сердце Алиса провалилась в сон.