О чем кричат Вороны

Ожидание тянулось невыносимо долго. Алиса перевернулась на другой бок и прикоснулась к мокрому и горячему лбу. Её лихорадило. Предыдущий сон стал последней каплей. Вика лежала в руках Алисы, голая, обездвиженная, почти не дышащая. Но её это не волновало. Она зашла в комнату, где царил полумрак. Подошла к наполненной водой ванной и опустила Симону в неё. Вика никак не реагировала. В груди Алисы была пугающая пустота, окружённая обжигающей ненавистью к этой красивой, но такой порочной девушке.

На раковине рядом с одноразовой зубной пастой и тонким куском мыла лежало лезвие. Она взяла его и крепко сжала между пальцев. Ткань чёрных перчаток скрипнула от этого движения. Алиса выдохнула и поправила упавшие на лицо рыжие волосы Симоны. После чего подняла руку неудавшейся подруги и, крепко прижав лезвие к её светлой тонкой коже, провела им вверх от запястья до предплечья. Она делала это с леденящим душу спокойствием. Таким, какого никогда не испытывала. С полной уверенностью в правильности своих действий. Как опытный забойщик перерезает горло скоту на ферме.

Вика поморщилась во сне. Алиса опустила её руку в воду и взяла следующую. Повторила. Симона откинула голову назад, открывая тонкую длинную шею. Она была такой беззащитной и красивой. Казалась непорочной и невинной, но это было не так.

Девушка, которая считала себя лучше других. Эгоистка. Девушка, которая не думала о чувствах окружающих. Сволочь. Девушка, которая была волком в овечьей шкуре. Она ненавидела её. И их чувства были взаимны.

Алиса проснулась с колотящимся сердцем и мокрым от слёз лицом. Простынь была влажной от пота. Она сжала волосы с такой силой, что оттянутая кожа головы заболела, переключая её внимание на себя.

Невыносимо. Алиса прерывисто дышала. Сердце её полнилось ужасом. Она не хотела верить в то, что убила Вику, но не могла выбросить из головы эту мысль, которая крепла с каждым новым сном.

— Я не буду спать, — прохрипела Алиса, поднимаясь с постели. — Я не вынесу…

На непослушных ногах она подошла к окну и оперлась руками о подоконник. Повернула ручку и впустила холодный осенний воздух в комнату. Он коснулся мокрого лица и полетел дальше, ударяясь обо всё, что стояло у него на пути.

Алиса знала. Она больше не выдержит. Этому нужно положить конец. Иначе собственные мысли и сны сведут её с ума окончательно.

После того сна прошло почти три дня. До встречи с психотерапевтом оставалось не очень много. Но Алиса считала часы. А мысли навязчивой мухой жужжали в голове, не оставляя её ни на миг.

— Зачем? — раздался знакомый голос над ухом.

Она крепко зажмурилась и закрыла уши руками. «Нет, пожалуйста… Только не снова…» — взмолилась она, чувствуя, как голова идёт кругом. Алиса не понимала спит она или бодрствует. Разве в сознании нормально слышать голос убитой подруги, которая каждый раз задаёт один и тот же вопрос?

— Зачем? — повторила Вика с отчаянием в голосе.

Она не знала. Алиса ничего не знала. И не понимала. Она не спала трое суток. А сеанс с Николаем Александровичем так нескоро… Ещё 54 часа.

Алиса повернула голову и посмотрела на то, как медленно ползёт стрелка часов. Почему так долго? Она скорее сойдёт с ума, чем дождётся их встречи.

— Зачем? — не унимался голос Симоны.

Алиса дрожала то ли от страха, то ли от перевозбуждения, то ли ещё от чего-то. Она не была уверена. Уже ни в чём не уверена. Спит ли она сейчас? Но ей нельзя спать.

Алиса приподнялась на локтях и обвела комнату затуманенным взглядом слипающихся от недосыпа глаз. Нет, она не спит. Но голос Вики продолжал настойчиво спрашивать:

— Зачем?

Слёз не осталось. Но когда они появлялись, Алиса уже не обращала внимания на мокрые ресницы. Тело и сознание нестерпимо хотели спать, но она не позволяла себе расслабиться. Растворимый кофе закончился. Сил оставалось всё меньше и меньше. Алиса сидела на кровати и искала взглядом ту, что не давала ей ни шанса на спокойствие.

— Зачем? — снова раздался голос Вики над самым ухом.

Но её не было. Никакого намека на чужое присутствие. Хотя, появись Симона сейчас перед Алисой, во плоти и крови, её бы это уже не удивило.

— Я схожу с ума, — прошептала она, стараясь держать глаза открытыми несмотря на тяжесть век. — Я так больше не могу. Когда же она уйдет… И уйдёт ли вообще? Боже, я так устала…

— Зачем? — настойчиво повторяла Симона. — Зачем ты меня убила?