О чем кричат Вороны

И хотя в этом районе было не очень оживленно, на центральной улице города, никто и не думал засыпать. Шумный центр остался позади, за пересечением нескольких проспектов и скверов, но человек все еще слышал в голове эхо лиричного куплета, который исполнял молодой парень с гитарой. Приятный ароматный кофе помог ему отвлечься и привести в порядок рассыпавшиеся в сознании мысли. Он смог не только собрать их обратно, но и слепить из них идеальную скульптуру: не иначе как произведение искусства, прекрасное воплощение самых невероятных и смелых предположений и планов. На губах появилась едва уловимая улыбка после очередного глотка бодрящего кофе.

Человек в черном перевел взгляд на окно. В помещении за стеклом можно было разглядеть несколько столиков, освещенных желтым светом ламп и неоновой вывеской бара. Девушка, закинув ногу на ногу, задумчиво смотрела в окно, ожидая свой заказ. Длинные светлые волосы струились по обнаженным плечам, освобожденным от джинсовой куртки, которая висела на стуле за спиной. Большие голубые глаза незнакомки заволокло туманом тяжелых дум, отчего мягкие черты лица казались эфемерными и нереальными, слепленными профессиональным скульптором, но никак не матерью-природой. К девушке подошел молодой человек в фартуке с парой тарелок в руках. На лице с идеально подстриженной бородой появилась вежливая улыбка. Официант поставил на стол тарелки, коротко пожелал приятного аппетита и удалился. Из идеальной греческой скульптуры девушка превратилась в обычного человека, приступившего к позднему ужину.

Пустой стаканчик упал на дно урны. Силуэт внимательно посмотрел в другое окно. За столом сидела мило воркующая парочка вычурно одетых подростков. Приподняв рукав, человек в черном взглянул на циферблат наручных часов.

Серый силуэт мелькнул на периферии. Резкий поворот, и внимательный взгляд изучил окрестности за спиной. Неприятное послевкусие, словно горький кофейный осадок. Поджав губы, он развернулся и ушел прочь.

Через несколько минут, когда черный силуэт скрылся за дальним домом, дверь ресторана открылась. В этот момент на полупустынной улице можно было услышать легкий звук колокольчика и шелест тихих удаляющихся шагов.

III

Он приехал к ним, когда уже зажглись фонари и застрекотали сверчки. Спрятав руки в карманы, Александр Белый стоял на крыльце уже знакомого загородного дома и слушал звуки природы. Прошла минута, но никто ему не открыл, хотя свет, пробивающийся сквозь шторы на окнах, говорил о том, что хозяева дома. Он еще раз нажал на звонок, на этот раз удерживая на нем руку дольше на несколько секунд.

Наконец за дверью послышались шаркающие шаги, и в дверном проеме появилось обеспокоенное лицо пожилой женщины. Она тут же узнала Белого, который поднял уже удостоверение, чтобы представиться, и махнула на это рукой. Любовь Михайловна отворила дверь шире, приглашая гостя внутрь. Тот вошел, и ему в лицо дохнуло теплым воздухом с ароматом сладкой выпечки.

– Простите, что отвлекаю вас так поздно, – сказал Белый, когда за ним закрылась дверь. – Я хотел бы поговорить с вашим сыном, если он дома.

– Ничего страшного, дорогой, – с улыбкой ответила женщина. – Сережа поехал за лекарствами, он скоро будет. Снимай обувь, проходи. Ты голоден, наверное? Я только из духовки плюшки достала…

– Лекарствами? Вам плохо? – обеспокоенно поинтересовался Белый, вскинув брови.

– Да нет, запасы кончились. Мне врач прописал уколы после операции. Проходи, проходи, – ответила она, подгоняя разувшегося гостя в спину. – Болючие они, ужас. Но надо. Деваться некуда. Будь моя воля, я бы и не дергала его. Он сам вспомнил, что пора. Заботливый он у меня. Пошел за шприцами, вернулся, а капсулы, оказалось, закончились. – Любовь Михайловна поймала взгляд Белого и, поняв его по-своему, пояснила: – Антибиотики это какие-то…

Александр решил не спорить с женщиной и прошел в уже знакомую гостиную, которая сейчас выглядела еще более желтой в свете включенных ламп. Любовь Михайловна проводила гостя за тот самый стол, у которого вчера он увидел напарника в компании единственного свидетеля. Сев на стул, Белый еще раз окинул взглядом комнату.

– У вас просторно, – заметил он, обращаясь к женщине, – и уютно.

– Спасибо, милый. Ну так что? Тебе чай или молоко?

– Простите?

– К плюшкам, – с улыбкой напомнила она.

– А, нет, спасибо.

– Что же ты, давиться будешь всухомятку? – всплеснула руками Любовь Михайловна.

– Я не буду. Но спасибо за гостеприимство. Сергей давно уехал?

– Не обижай хозяйку дома. Я не оставлю гостя голодным. А Сережа, – она посмотрела на часы, висящие на стене напротив окна, – должен скоро вернуться.

– Хорошо. Тогда я буду чай.

– Пойду поставлю чайник и принесу плюшки. Они горячие еще, но пышные, сладкие, – сказала женщина, причмокнула губами и улыбнулась. – Мои плюшки все любят.