О чем молчат фигуры

Видимо, кому-то наверху показалось, что печать больше внимания уделяет претенденту. Поэтому в отделе пропаганды ЦК партии было созвано специальное совещание представителей центральных газет. Как главный редактор журнала был приглашен и я. Вел совещание П. Лучинский — будущий президент Молдавии. Было дано ценное указание, чтобы газеты соблюдали максимальную объективность, и соотношение публикуемых материалов о соперниках должно быть 50 на 50. Уже в наши дни сотрудник газеты «Известия» Шмыгановский вспоминал об этом совещании:

«Лучинский сунул мне номер "Известий" с обзором, сплошь затушеванный красным и синим карандашом, и неожиданно спросил: "Неужели у вас нет других авторов?"»

Напомним, что обозревателем «Известий» во время того матча был гроссмейстер Давид Бронштейн.

«Я прикинулся "непонятливым",— пишет Шмыгановский.— Это же выдающийся шахматист, специалист!»

Лучинский схватил газету: "Перчатку, брошенную чемпионом мира, поднял претендент". Ну зачем, товарищи, так писать? Возносят тут друг друга!»

Затем досталось «Комсомолке», напечатавшей большое интервью с матерью Каспарова: причем тут мать? Зачем разжигать страсти?

Запомнился его заключительный монолог, фальшивый, как и весь «разнос».

Товарищи, вы понимаете: мы не военная организация. Может, у кого-то есть другие мнения — высказывайтесь!

Он обвел нас взглядом, помолчал немного и жестко произнес:

Ну, в общем так. То, что вы здесь услышали,— коллективное мнение ЦК КПСС».

В качестве подготовки к новому матчу Каспаров отправился в ФРГ, чтобы сыграть небольшой тренировочный матч с Р. Хюбнером. Матч этот он выиграл со счетом 4,5 : 1,5. А затем дал интервью западногерманскому журналу «Spiegel», в котором изложил свою точку зрения на то, как был остановлен матч, и на роль, которую сыграл в этом Кампоманес.

Как писал позднее Каспаров: «Интервью было единственной возможностью все открыть миру и тем самым пресечь все попытки сорвать сентябрьский матч». Однако подобное интервью, данное без разрешения так называемых компетентных органов, в данном случае Спорткомитета, как раз и могло привести к санкциям по отношению к нему и даже к срыву матча. Достаточно только вспомнить историю с Корчным.

Для обсуждения этого вопроса было назначено внеочередное заседание Президиума Шахматной федерации СССР, затем, без объяснения причин, оно было перенесено.

В то же время, как писал Каспаров: «Я обратился к руководству своей республики, и оно без колебаний согласилось помочь. Но вскоре выяснилось, что на сей раз необходима более мощная политическая поддержка, чем раньше. К счастью, после Апрельского пленума ЦК партии к руководству пришли новые люди. Мы обратились к А. Н. Яковлеву, заменившему в тот момент Стукалина на посту заведующего отделом пропаганды ЦК КПСС. Когда Яковлеву изложили суть проблемы, он сказал: "Матч должен состояться". Коротко и ясно...»

Каспаров прибыл на заседание Президиума федерации с мощной поддержкой: его сопровождали председатель Шахматной федерации Азербайджана Н. Ахундов и руководитель его команды на первенстве мира Ю. Мамедов.

Когда началось обсуждение, с резкой критикой Каспарова выступил секретарь Юрмальского райкома партии А. Новицкий. Его поддержал Батуринский.

И здесь слово взял Е. Питовранов, который, видимо, был в курсе произошедших событий.

— Почему мы вообще должны рассматривать этот вопрос? — сказал он.— Каспаров — член партии, пусть его первичная организация и обсуждает его поведение. Причем здесь федерация?

Точку зрения Питовранова поддержало большинство членов Президиума. Вопрос о санкциях даже не был поставлен, Каспарова пожурили и вынесли рекомендацию нашим гроссмейстерам интервью западной печати не давать.

Через шесть месяцев, в сентябре 1975 года, как и было запланировано, начался второй матч. Поначалу и на него Кампоманес утвердил ту же судейскую коллегию, что была на первом. Однако Каспаров отвел Глигорича, полагая, что тот, будучи арбитром, да еще главным не должен был принимать участия в тайных переговорах между соперниками. Тогда Карпов объявил, что отводит меня. Вскоре от Кампоманеса пришло официальное письмо. В нем он просил, чтобы я сам подал в отставку и тем самым разрядил обстановку. Требуемое прошение об отставке было послано в ФИДЕ. А вскоре Е. Гик, один из приближенных чемпиона мира, мне передал, что чемпион мира ничего против меня не имеет, но так было надо!

Ну что ж, надо так надо, хотя ощущать себя пешкой, которую бесцеремонно переставляют с места на место, не очень приятно...

За вторым матчем двух «К» после этой метаморфозы мне довелось наблюдать не со сцены, а из пресс-бюро соревнования: вместе с гроссмейстером Таймановым мы готовили книгу о двух матчах.

Мне кажется, что и во втором поединке чемпион мира имел лучшие шансы, но он не сумел их использовать. И главной причиной была недооценка соперника. Он все еще не понимал, что перед ним уже не тот бакинский юнец, с которым он играл первый матч, а закаленный в горниле борьбы боец, получивший хорошую тренировку в первом матче.