О чем молчит Биг-Бен

– Да, конечно, нельзя отвечать, ни с кем не поговорив, никого не копируя. А ты с ней разговаривала?

– Я не успела. Она все утро на взводе, и меня завела, но разве это я должна ей объяснять такие вещи? Я же не ее начальница. Как-то странно, если ее будет поучать подчиненная, не находишь?

– Тебе надо было уточнить у Ксавье и ничего не отправлять без уточнения с ним! – выворачивается Марк.

– Но я уточнила. Дважды. Он мне, собственно, и сказал отправить это письмо.

«Вообще-то, он мне не начальник, и я тоже не обязана его слушать», – думаю я про себя.

– Вам надо поговорить. Мы не можем вот так шептаться по углам, обсуждая друг друга. Выясни с ним, что не так. Извини, у меня сейчас другая встреча.

И Марк ускользает. Он всегда ускользает, как я понимаю потом. Никто здесь не хочет ни с чем возиться – разберитесь сами. Ментор должен поддерживать, помогать в конфликтных ситуациях, но главная конфликтная ситуация в том, что человек, который должен быть ко мне объективен, является по совместительству руководителем проекта и совершенно субъективен.

* * *

Мы с Ксавье договариваемся на одиннадцать утра. Как взрослые люди и ответственные сотрудники, собираемся конструктивно побеседовать, обсудить недоразумение, дать друг другу обратную связь и договориться о способах дальнейшего взаимодействия. Я сама предложила. Никому нет дела, и разбираться придется самой, а просто так это оставлять – неправильно.

В маленькой стеклянной переговорной работает кондиционер.

Он начинает первый. Всегда так. Ведет себя как начальник. Поделать я с этим ничего не могу. Потом уже замечаю, что он так себя ведет со всеми – с Терезой, Марком, Стивом. Даже с Итоном – а он все-таки клиент! Но Ксавье все равно, он берет руководство в свои руки. Он уже лидер и продолжает расти как лидер. Все партнеры в восторге от того, что ему не надо ничего объяснять. Он сам кого угодно направит, объяснит. Деловой. А партнерам-то и лучше, и Терезе, и Марку – не надо беспокоиться. Человек-решение – все сделает, утрясет все проблемы.

– Тебе надо быть гибче, – говорит Ксавье приветливо, – тут все иначе, не так, как было в Москве. Надо уметь приспосабливаться к новым условиям. А ты пытаешься действовать по правилам, которые у вас были раньше.

В сущности, он прав. Я знаю. Но не во всем.

– У компании одни и те же правила по всему миру. Так сделано специально. Если мы будем в одном месте их соблюдать, а в другом в такой же ситуации пренебрегать, то будет бардак. И нельзя же быть гибким во всем! Иногда нужно проявить твердость. Все же наша забота – создать новый процесс, а не болтаться как лист на ветру. Разве нет?

Возможно, я слишком жесткая. Но он – слишком гибкий. Возможно, смысл в том, чтобы идти навстречу друг другу. Мне – быть гибче, ему – в чем-то более структурированным и системным.

– Я понимаю тебя и полностью согласен, – улыбается он. – Мы все обсудили? Или что-то еще?

Он ставит галочку в невидимый список и тут же точку. Говорить больше не о чем.

Ну и ладно.

Все знакомое и родное осталось далеко. Растворилось, как в дымке, и я держу себя только одной мыслью. Первое время надо просто пережить. Это адаптация. Дальше будет видно.

* * *

Мне с Аруном повезло. Ему со мной – нет.

Арун – самый настоящий индиец. Он вырос в Мумбае, который продолжает называть Бомбеем, учился на МБА в Оксфорде и теперь работает в банке в Сити. Успешная карьера. Впрочем, и в Бомбее-Мумбае у него все шло удачно: до Лондона он трудился в такой же конторе, как моя. Мы это выясняем в самом начале и обмениваемся понимающими взглядами, как единомышленники.

Он очень общительный. Ему хочется разговаривать, проводить время вместе, приглашать домой друзей, ходить в кино, ужинать за одним столом, а по вечерам вдвоем смотреть телевизор.

Я тихо радуюсь тому, что телевизор не работает и никто не сидит часами в гостиной. Бесконечное, вынужденное общение в офисе совершенно изматывает меня. Я с трудом досиживаю до вечера, когда можно закрыть компьютер и уйти. Хочется отключиться от мыслей, но люди с работы словно поселились в моей голове, и я думаю о них постоянно. Кто что сказал, как я кому ответила, а может, надо было так, а может, иначе.

Мне кажется, Арун все время пытается влезть в мое личное пространство. Оказывает мелкие знаки внимания. То оставит конфеты на столе, то помоет мою посуду, а потом ждет. Приходит домой и ждет ответного внимания. Но я не могу. Зачем он это делает? Его просили? Хочется убежать. Оставьте же меня в покое! Чем больше он ждет, тем больше я прячусь. Наше общение держится на одних лишь нормах вежливости.

Придя с работы, я скрываюсь в комнату и дожидаюсь, пока он закончит с ужином и уйдет к себе. Только потом выбираюсь на кухню. Если мы все-таки сталкиваемся, я разговариваю вежливо, но спешу скорее вернуться в комнату, отгородившись от мира, пусть даже и в лице одного Аруна.