О чем молчит карта

Но все было тихо, и отряд беспрепятственно продвигался к хижинам. Казалось, оснований для тревоги не было никаких, и тем не менее Орельяна испытывал какое-то глухое беспокойство. Уж слишком подозрительной была эта чрезмерная, по его мнению, тишина. Он на мгновение оторвал взгляд от берега, чтобы поделиться своими мыслями со стоящим рядом с ним священником Карвахалием, но тот прервал его на полуслове, воскликнув: «Смотрите! Смотрите!» Орельяна поспешно обернулся и увидел, что на поляне перед хижинами появилась большая группа вооруженных копьями и стрелами индейцев. Они размахивали оружием и издавали воинственные крики. В испанцев полетели стрелы и копья, те ответили залпом из мушкетов. Несколько индейцев упало. На миг среди них возникло замешательство, но затем они с новой силой ринулись на чужеземцев, забрасывая их стрелами и копьями.

— Проклятье, — пробормотал раздраженно Орельяна, — чутье меня не обмануло, недаром я опасался засады. — Он напряженно следил за развернувшимся перед его глазами сражением. — Эти индейцы не из пугливых, видно, придется послать на берег подкрепление, иначе мы опять останемся без продовольствия.

— Вы ошибаетесь, капитан, — сказал Карвахаль, не менее внимательно наблюдавший за ходом боя, — это не индейцы, а скорее индианки. Право, я готов поклясться, что это женщины. Разве вы не видите, какие у них длинные косы? Но они рослы и, видимо, сильны и в обращении с оружием не уступят мужчинам. — Внезапно он замолчал, пораженный неожиданной догадкой. — Святой боже, уж не в страну ли амазонок, о которых повествуют древнегреческие предания, занесла нас судьба?

Пока происходил этот разговор, испанские солдаты успели дать еще два залпа и нанести серьезный урон противнику. Истекая кровью, индейцы (или, как утверждал Карвахаль, индианки) отступили в густую чащу леса.

Воспользовавшись передышкой, испанцы поспешили в опустевшую деревню. Одни начали гоняться за разлетавшейся птицей, другие искали съестные припасы в хижинах, третьи стояли на страже, готовые в любой момент дать сигнал об опасности. Когда все хижины были обшарены и вся живность поймана, солдаты подожгли деревню и, тяжело нагруженные, двинулись к кораблям.

Спустя некоторое время бригантины уже выплывали на середину реки, приняв на борт возвратившихся с драгоценной добычей солдат. А по берегу в бессильном гневе метались жители разоренного селения. Они угрожающе размахивали копьями и посылали вдогонку уходящим бригантинам стрелы, которые, недолетая до кораблей, падали в воду.

В заметках Карвахаля, исправно ведущего летопись плавания, появилась запись, в которой говорилось, что он видел селение, где живут светлокожие женщины, живущие совершенно обособленно от мужчин. Они сильны и воинственны.

В рассказе Карвахаля, католического священника, сопровождавшего экспедицию Орельяны, ошибка переплелась с вымыслом. Ошибкой было то, что испанцы приняли напавших на них индейцев за женщин. Их ввело в заблуждение то обстоятельство, что мужчины, сражавшиеся с ними, по обычаю своего племени, заплетали волосы в длинные косы. Для вящей же убедительности Карвахаль, без всякого на то основания, добавил, что женщины эти живут совершенно обособленно от мужчин и совершенно не общаются с ними. Для такого утверждения он не располагал доказательствами. Да ему их не потребовалось. В те далекие времена, о которых идет речь, а было это в середине XVI века, люди были очень легковерны и принимали за правду всякие небылицы. Поэтому cобщение Карвахаля было принято за чистую монету, никто не сомневался, что экспедиции Орельяны удалось попасть в страну амазонок древнегреческих мифов. И за рекой утвердилось название реки Амазонок, впоследствии измененное в ряде стран просто в Амазонку.

СТРАНА ОФИР

Тихий океан бушевал, опровергая данное ему Магелланом имя. Ветер невероятной силы гнул мачты в дугу, грозя сломать их, как тростинки. Волны обрушивались на палубу, сметая все на своем пути. Время от времени слышались отчаянные крики уносимых водяными валами людей. На мгновение среди пены и обломков поднималась голова или рука гибнущего и тут же исчезала в бешеном водовороте.

Алваро Менданья, уцепившись руками за канаты, отдавал отрывистые приказания. Положение корабля час от часу становилось все более угрожающим. Надпалубные постройки превратились в щепки под яростным напором беспощадных волн, через образовавшуюся пробоину в трюм хлынула вода, и люди выбивались из сил, выкачивая ее. А вода все прибывала и прибывала. С великим трудом удалось наложить на дыру пластырь из парусины, но его не могло хватить надолго. Если шторм не утихнет в течение одного или двух часов, корабль пойдет ко дну, и экипажу не будет спасения в этих неизвестных водах.

В горячке борьбы со свирепствующей бурей Менданья не забывал зорко смотреть по сторонам. В этих незнакомых водах мореплавателям грозила и другая опасность. В любую минуту они могли налететь на рифы или не-обозначенный на картах остров. В кромешной тьме и гуле ветра почти невозможно было увидеть землю или услышать шум прибоя.