О чем молчит ласточка

Чего только Володя себе не напридумывал, пока ждал, и все сводилось к одному: не скрывал ли чего Юра? Ведь он мог и попросту врать насчет работы. Володя не столько ревновал, сколько свирепел от бессилия. Казалось, что от него ничего не зависит и он не контролирует Юру. Фактически Володя – половина этих отношений, но он бесполезен, потому что вокруг них царит хаос. И этот хаос через чужих людей встает между ним и Юрой и грозит уничтожить все. А Володя далеко и не может ни на что повлиять, не может защитить. Но единственная правильная мысль все же посетила его голову: если Володя продолжит в том же духе, то не хаос и не другие люди, а он сам разрушит эти отношения. Чтобы этого не случилось, пришлось побороть страх и взять себя в руки.

– Объясни мне, что происходит, – вместо приветствия начал он. – Ты почти полмесяца избегаешь и игнорируешь меня. Почему?

Юра вздохнул и опустил взгляд. Он выглядел болезненно – под глазами пролегли тени, небритое лицо похудело и осунулось, движения были заторможенными. Володе показалось, что Юра пьян.

– Я устал.

– От чего или от кого? От меня?

– Ой, ну что ты говоришь. – Юра хмуро уставился на него. – Устал от этого дурацкого заказа. Днями и ночами пишу – и все не то.

– Бракуют? – спросил Володя, а Юра кивнул.

Он молча отошел от компьютера, видимо, на кухню, потому что вскоре вернулся с бокалом в руке.

– Разве это нормально?

– Нет. Я сам тороплюсь закончить, чтобы быстрее приехать к тебе.

Володе стало неловко – Юра убивался на работе, а он вдобавок мучил его своими подозрениями. Но Юра ни о чем толком ему не рассказывал.

– Ну и пошли этого заказчика! – воскликнул Володя. – Плевать на деньги, еще заработаешь.

– На деньги, может, и плевать, а вот на репутацию – нет.

– Господи… еще и это.

– А ты как думал? Конечно.

– Да уж… Это, наверное, не совсем то, о чем ты мечтал…

– Да ладно, бывает и хуже. Если бы не торопился к тебе, относился бы к этому проще.

Они проговорили час. Связь постоянно прерывалась – Юра делал что-то еще на компьютере. Устав постоянно перезванивать, Володя отпустил его дальше заниматься своими делами, а сам отправился учить немецкий.

Он переживал за Юру: тот вкладывал душу в свою музыку, творил сутки напролет, опустошая себя, и что получал взамен? Критику от заказчиков и подозрения от Володи.

«Так дело не пойдет, – решил он. – Я не должен его подводить. Пусть кто угодно подводит, но только не я».

С того дня Юра больше не получал от него ни одной претензии, даже наоборот – Володя говорил ему только слова поддержки, уточняя, что ждет его сообщений и звонков всегда, хоть посреди ночи. Но Юра ни разу не написал ему вне графика. Впрочем, и в отведенное им самим для Володи время появлялся все реже и реже.

Юры стало отчаянно не хватать. Весь оставшийся февраль и начало марта Володя посвятил, разумеется, работе, а еще бассейну и интенсивному изучению немецкого, чтобы как можно реже оставаться один на один со своими тревогами. Спасительной соломинкой в выходные стала Юрина музыка. Он переслушивал две старые композиции, отчего-то боясь ставить новую. И напрасно – он убедился в этом, когда все же решился ее включить.

Снова в выходной, когда вернулся с пробежки весь в снегу, Володя лег на диван, представляя, что он в Юрином кабинете, и включил трек номер три.

«Ты задумывался о том, что будет дальше? Есть ли вообще будущее или достаточно только прошлого? Ведь до чего сильной и светлой была любовь тогда! Реалисты скажут, что такое не повторяется, и с ними трудно поспорить. А ты реалист? Или романтик? Неважно. В любом случае, кроме этой святой любви, есть и другие достойные крепкие чувства. В конце концов, есть другая любовь – ее называют дружбой. Спросишь меня, а что думаю я? А я ничего не знаю – могу только немножко помечтать».

И после его слов воздух наполнился звоном колокольчиков. Полная предчувствия мелодия переливалась трелями, закручивалась и плыла под ногами и потолком. Звон бликами света вспыхивал и угасал. У Володи возникло удивительное ощущение легкости и движения – колокольчики, словно снежинки, кружились над ним. Снежинки! Должно быть, Юра писал это тогда, когда они договорились о приезде Володи под Новый год. Вот что такое колокольчики – снег и гирлянды. Затем зазвучало пианино. Юра не стал усложнять – снова два голоса. Веселые, они будто спорили друг с другом. Один голос переходил в другой, их окружал звон, и в конце все звуки слились воедино – в одну нежную мелодию.

Володя гадал, как именно Юра закончит эту историю. Но он ее не закончил, не стал ставить точку – музыка становилась все тише и тише, будто отдаляясь, пока не угасла совсем.

Чтобы догадаться, в чем именно состоял Юрин замысел, Володе не пришлось переслушивать этот трек несколько раз. Да, он поставил его на повтор, но вовсе не потому, что не понял. Эта мелодия ему очень понравилась – она вызвала улыбку, подбодрила, сбросила тяжесть с сердца.

Володя потянулся к телефону, написал Юре:

«Я послушал третье произведение. Так ты, оказывается, все знал и ничего мне не сказал! А я в Германии голову сломал, гадая, как к тебе подступиться!»