О чем он молчит

В первый раз получив от Дениса сообщение (сообщение! даже позвонить он не осмелился), Лена была крайне удивлена, однако и не подумала волноваться. Действительно, внезапный аврал возможен, и без поездки домой Денис успеет сделать больше. Действительно, Лена предпочла бы одну ночь провести в одиночестве, чем пару часов в тревожных переживаниях о том, что Денис рискует заснуть за рулем.

Один эпизод не значил ничего, но с тех пор она успела подружиться с пустотой их новомодной, сияющей свежим ремонтом квартиры, особенно тоскливой по ночам. Иногда Лене казалось, что мир вокруг обернулся другим: мрачный и угрюмый, он отворачивался от нее, не имея ни малейшего желания объяснить, что и где разваливается прямо сейчас. И почему.

Нельзя было и дальше не замечать, что Денис взял в привычку возвращаться из офиса около полуночи, когда Лена уже заканчивала приготовления ко сну. Она не могла позволить себе нарушить режим и следующим днем сипеть во время урока: певческий голос требовал здорового восьмичасового сна, независимо от того, хотела Лена побыть с собственным мужем хотя бы чуть дольше получаса или нет.

Почти ежедневно они, едва пересекаясь, расходились вновь, и связь, что всегда на том или ином уровне существовала внутри их отношений, ослабевала после каждого быстрого, бестолкового разговора о делах, где еще яснее просматривалась нелепость их нынешней действительности, как бы упорно они вдвоем ни притворялись. Лена — боясь разрушить хрупкое, но все-таки равновесие, а Денис… если бы она только знала, чем руководствовался Денис…

Он даже не пытался заполучить хотя бы немного ее времени: ему всегда требовалось что-нибудь доделать, дописать, дочитать и т.д. и т.п. Отговорки, позволявшие найти ему подходящее извинение, удачно правдоподобные, чтобы нельзя было подумать, будто причина — неожиданный и невероятно важный аврал на работе, а не его стремление свести их общение к минимуму.

Сначала Лена растерянно, будто за стороны, следила за происходящим. Затем, нервничая, переживала, пыталась понять и злилась, натыкаясь на стену безответного вежливого равнодушия. После проснулись подозрения, но им не было ни единого подтверждения: она не так давно невзначай поделилась своими мыслями с Ларой, но та могла лишь подтвердить, что несколько раз, задерживаясь в офисе допоздна, все равно уходила предпоследней — в кабинете Дениса продолжал гореть свет.

Не было никаких любовниц, в существование которых, зная Дениса, Лена никогда всерьез не верила. Просто ее муж — настала пора это признать — ее избегал.

Зажмурившись на мгновение и с силой прижав ладони к лицу, забывая о риске испортить макияж, Лена разозлено потрясла головой. Она пришла сюда пообщаться с подругами, развеяться, поздравить Сашу с прохождением испытательного срока; очередной виток страданий и жалости к себе в расписание вечера не укладывались.

— Лену-у-у-сик? — Это снова была Саша. К счастью, слишком пьяная, чтобы по-настоящему что-то заподозрить. — Все хорошо?

— Да. Да, конечно, — неестественно выпрямившись, Лена, сидя на бархатном диванчике, уже во второй раз за несколько часов лгала. — Просто голова немного плывет.

Она не могла сказать правду. Язык не поворачивался. Да и сил на подобные признания не осталось. Когда-то давно она все рассказала Ларе, но Лара была и всегда будет ее самой близкой подругой, почти старшей (пусть они и одногодки) сестрой, какой у Лены, выросшей в компании младшего брата, никогда не было.

Лара умела слушать и умела понимать сложные, противоречивые чувства и решения, очень редко осмеливаясь критиковать или поучать там, где никто этого не просил. Ларе можно было доверить свою самую глубокую, самую сильную боль, не боясь, что она начнет из лучших побуждений ковыряться в незажившей ране.

Девчонки… девчонки были другими. Лена знала, какой будет их вполне искренняя, но такая предсказуемо жалостливая по отношению к ней реакция. Лене не нужны были ругательства в сторону Дениса или сочувствующие причитания. Легче от них не становилось, а проблемы не решались. Она хотела отвлечься, значит, сделает усилие и сосредоточится на происходящем сейчас.

— Мы сегодня здесь, чтобы твой карьерный рост отпраздновать, Саш, а ты все еще не рассказала, какие у тебя впечатления! — Лена, наконец, вспомнила, о чем собиралась разузнать еще в самом начале вечера.

— Да-да-да! — Аня согласно закивала головой, несколько громче приличного выражая свой интерес к наметившейся теме разговора. — Ты же теперь с Богдановым и Аверинцевым работаешь! Где байки о великих и ужасных?

Они рассмеялись, сразу понимая, кто в этой паре профессионалов самый ужасный.

Сергей Сергеич Богданов преподавал у них Теорию государства и права — самый главный и самый сложный для первокурсников предмет. Стараниями старшекурсников и даже некоторых преподавателей личность Богданова была окружена такими устрашающими историями о его строгости и требовательности, что на пары к нему большинство студентов до самого конца второго семестра заходили с подгибающимися от ужаса ногами.