О чем он молчит

— Да мне плевать на его мотивы! С каких пор ты его оправдываешь? Он не господь бог, он не имел никакого права решать за меня. Я сделала выбор. Я решила, что дело важнее остального. Он знал, — она усмехнулась, поражаясь собственной эмоциональности, глупой, неуместной злости и безуспешности попыток взять ее под контроль. — Он знал, как все это важно для меня, и все равно посмел влезть. Он…

— Он пытался тебя спасти, — ровным и спокойным голосом Юра умудрился вклиниться в ее тираду, с видом более чем уравновешенным и достойным, пока Катю потрясывало от воспоминаний о прежней несправедливости.

— Он не имел права, — продолжила она безэмоционально, в раз успокоившись. — Он не имел права делать выбор за меня. Он не имел права мне врать. Он не имел права сливать мою позицию тем уродам и подставлять не только меня, но и мою подзащитную. Человек из-за него сел! — К концу речи громкость ее слов балансировала на грани гневного шипения и крика.

— Перед ним стоял слишком сложный выбор, Кать. — Юра скривился. — Слишком сложный.

Она возмущенно фыркнула и посмотрела на своего вроде бы лучшего друга пораженным взглядом.

— Неверно. У него, — последнее слово она выделила, — никакого выбора не было. Это был мой выбор, и я его сделала. Он не имел права вмешиваться. Я думала, это очевидно. Хотя бы для тебя.

Неуверенно пожав плечами, Юра объяснил:

— Было, — подчеркнул он, — очевидно. А теперь… — На мгновение задумчиво сжав губы в тонкую линию, он опустил взгляд к собственным ботинкам, прежде чем вновь посмотреть Кате в глаза: — Теперь я не знаю, что бы делал, оказавшись на его месте. Теперь я понимаю — не только тебя, но и его.

Катя могла только молча покачать головой.

— Тогда мне было легко судить, — явно неохотно Юра продолжил, осознав, что она попросту не желает понимать его внезапно обновившееся мировоззрение. — Тогда я слабо себе представлял, что чувствовал Денис, а теперь, когда у меня самого жена — жена, которую я люблю, безумно люблю, — признание из себя он выдавил с трудом, но Катя не собиралась печься о его эмоциональном комфорте, пока он занимается оправданием предателей. — Теперь, когда я пытаюсь представить, чтобы сделал на месте Дениса, я уже не чувствую былой оголтелой уверенности, Кать.

Непроизвольно вырвавшийся из ее горла звук было не разобрать.

— Из-за его «сложного» выбора невиновный человек сел, если ты вдруг забыл! Я чуть не потеряла адвокатский статус, моя карьера оказалась на грани краха, и, если бы не Александр Анатольевич, все пошло бы к черту. Меня разнесли в суде в пух и прах, я пришла домой, а там Денис, глядя мне в глаза, уверял меня, что не знает, как так вышло. И ты сейчас находишь это приемлемым, серьезно? — Катя взмахнула рукой в сторону Юры; тот слушал ее с тем же, откровенно раздражающим монолитным спокойствием.

Найти в себе прежнее равнодушие у Кати не выходило. Они столько лет не смели затрагивать эту тему в разговоре, дружно сохраняли обоюдное молчаливое согласие по поводу произошедшего из страха друг друга ранить. Как оказалось, согласие было не такое уж обоюдное.

— А как бы ты на его месте поступила? — Юра вдруг задал ей вопрос, и по его внимательному, напряженному взгляду она догадалась, что интересуется он не из желания перевести стрелку спора в ее сторону, а потому что хочет знать ответ. Ей никто ни разу не задал этот вопрос. Никто. Даже Денис. — Ты бы сидела и ждала, зная, что угрозы в сторону Дениса более чем реальны или что-нибудь сделала бы? Ты смогла бы бездействовать?

— Я бы, — заговорила она, чеканя слова, — помогла ему во всем, но никогда, слышишь, никогда не стала бы обманывать и решать за его спиной. Я никогда бы не предала его выбор, чего бы мне это ни стоило. Потому что он вправе решать сам, потому что для меня «свобода воли» — это не красивое словосочетание, как и «доверие» не просто бессмысленное словцо. И я бы ни за что на свете не позволила своим личным интересам загубить чужую жизнь, тем более жизнь доверителя, который рассчитывал на своего защитника. — Замолчав, она крепко сжала ладони в кулаки; ногти ощутимо впились в кожу, отрезвляя.

— Он слишком тебя любил, чтобы мыслить адекватно, — Юра попытался возразить.

Катя горько усмехнулась.

— В том-то и дело: он любил недостаточно.

Глава 12

По-весеннему яркий солнечный свет заполнял спальню, отражаясь от кремового цвета стен, белоснежной мебели, зеркальных дверей раздвижного шкафа и даже от желтого покрывала на кровати и бледно-серого паркета. Комната утопала в жидком солнце, грела кожу, пробуждала от сна — все, как Лена задумывала несколько лет назад.

Самый теплый, самый уютной уголок их с Денисом квартиры. Единственный, что она успела оформить сама: остальные комнаты были отремонтированы до ее переезда и выглядели совершенно иначе: темные, с идеально-пропорциональной обстановкой, по-модному минималистичные. Неуютные и холодные. Неживые.