О чем поет ночная птица

Руслан ожег его взглядом, упреждая дальнейшие словоизлияния в подобном контексте и, Иванов прикусил язык, задумался, сообразив, что опять что-то пропустил и не туда полез. Молча расположился за столом, сложив руки и с некоторым испугом пытливо поглядывая на парочку. Рус хотел накрыть на стол, Вита активно ему мешала, бродя за ним как хвостик.

Он к холодильнику — она за ним. Он пытается масленку взять, она ему пельмени подает. Он нарезку салями — она пакет вишни. Минут пять по кругу с удивительным для Руса терпением. Ни взглядом, ни жестом, ни словом не выказывая раздражение — не глядя, забирал из ее рук поданное и убирал обратно.

Когда на столе все же появилась упаковка нарезки и масленка, девушка схватилась за нож, желая нарезать хлеб, но был настолько мягко и ненавязчиво отстранена, что Иванов вовсе растерялся, не зная, что думать. Он не узнавал своего друга, не мог придумать причину, по которой он терпит ненормальную. Симпатичная? Да, Бог мой, и не такие водились и точно так же — выводились, без всяких реверансов: тебе налево и прямо, милая.

Может эта, как ее там, чья-то родственница, а Русу присмотреть за ней поручили?

Так себе версия, но другая в голову не идет.

Он за чашками, девушка за ними же тянется и до суетилась, «помощница» всю стойку с посудой на пол вывалила. Руслан успел оттолкнуть ее в сторону и собой прикрыл, прижав к груди.

У Леонида рот открылся: чудеса. Прямо картина маслом: жертва спасена грудью от осколков фарфоровой очереди!

Дальше ни мыслей, ни слов не было — девушка заплакала над невинноубиенным сервизом и Зеленину спешно пришлось ее эвакуировать в гостиную. Она так плакала, что даже Леониду нехорошо стало, приколки да шуточки сами испарились.

Руслан слышать не мог, как она плачет, от слез ее душа дрожала. Усадил в кресло девушку и торопливо сунул в руки первый попавшийся журнал.

— Смотри! — ткнул пальцем в разворот «Автомира». — Красивая машина, — глянул, соображая какая марка. — Тайота — авенсис.

Вита всхлипнула, жалобно уставившись на него:

— А..А-а…

— Авенсис.

— Авенсис, — слезы начали высыхать. — Машина такая?

— Марка машины.

— А у тебя?

— Лендровер.

И вспомнил: тьфу, ты — на заднем сиденье розы и альбом, что сейчас был бы кстати. Журналы по оружию и автомобилям вряд ли надолго отвлекут Виту.

А что у него еще есть? — пробежался взглядом по периметру комнаты. Блин, а?…

Пока он мучился, выискивая, чем бы занять девушка, та уже листала журнал:

— Знаешь, Рус, я пожалуй не стану вам мешать. Я что-то не так делаю. Обычно у меня накрыть стол хорошо и быстро получается, а тут неуклюже как-то вышло. Извини? — оторвалась от картинки.

Рус моргнул: проблеск сознания? Приступ логического мышления?

— Ничего, — заверил. — Все нормально.

— Тогда ты иди, а я… — и прижала к груди журнал. — А можно я еще посплю?

— К-конечно.

— С Авенсис.

— Хорошо.

— Спасибо, — улыбнулась и обняла его за шею. — Ты красивый как авенсис.

"И такой же паршивый", — поморщился.

Отнес Виту в спальню и вернулся на кухню. Застыл у дверей, поглядывая на друга, что высыпал последние осколки посуды из совка в мешок для мусора.

— С кофе облом, да? — прищурился. Зеленин состряпал рожицу: вроде как, извини. — Так и подумал. Тогда раскулачивайся: вытаскивай tuborg из холодильника.

Рус вытащил две бутылки забытого им пива, поставил на стол и достал сигаретку из выжившей пачки. Закурил.

Иванов открыл бутылки, подал одну другу, глотнул из своей и спросил:

— Объяснения будут?

— Они тебе нужны?

— Желательны, — кивнул, подумав. Обменял пиво на сигареты, пристраиваясь рядом с мужчиной. — Она ненормальная, — заметил.

Руслан согласно кивнул, но лицо ничего не выражало.

— Совсем ненормальная.

Зеленин хлебнул пива и бросил:

— Спорно.

— Это как? — качнул челюстью, хмуро воззрившись на него. — Допустим. Но то что девочка — крези, тебе ясно. Но она находиться в твоем доме. А что она делает у тебя?

— Спит.

— Ага?

— Угу. На данный момент Вита спит, с трепетом прижимая к груди далеко не меня, а журнал «Автомир».

— А ты бы хотел оказаться на его месте?

— Это не понятно?

— Понятно. Другое не ясно: ты соображаешь, что после не отделаешься от нее?

Рус с такой тоской глянул на него и Леонид подумал, что опять не то, что-то сказал и соответственно, ничего не понял, а выводы сделал неправильные. Глотнул пива и задумался:

— Я небольшой любитель ребусов и кроссвордов, но этот, старичок, больно любопытен. Я же теперь не успокоюсь, пока не разгадаю.

— Она ни черта не помнит. Ни чер-та! Спроси, что делала вчера — не скажет.

— Вывод: вытолкав ее завтра в шею, ты больше не увидишь ее у своего порога? Извини, не верю.

— А я знаю. Не знаю только какой отрезок времени способна удерживать ее память. Есть какие-то приоритеты, как маячки, но они больше рефлекторны, наработаны кем-то, как Павлов слюну у своих собачек вырабатывал.

— Тебе это интересно? — озадачился мужчина.

— Представь — да.

— Не представляю, — признался честно, пива хлебнул. — Я вообще не понимаю на кой она тебе сдалась. Нормальных не хватает?