О чем расскажет дождь

— …и все пройдет, — настаивала Елена Михайловна.

«И все пройдет», — мысленно повторила Алина. Только — нет, не пройдет. Не изобрели еще таких таблеток. И никогда не изобретут.

Она снова подумала про дорожную сумку, про свои запланированные и безотлагательные сборы, с внезапной досадой вспомнив о том, что пригласила Елену Михайловну с ночевкой.

Увидела напротив глаза свекрови — добрые, заботливые, почти родные. Разве стоит ломать комедию перед этой женщиной? Разве она заслужила?

— Знаете, Елена Михайловна… Вы лучше идите. Я усну, и мне легче станет. Я, наверное, просто не выспалась. Утром рано встала, и потом целый день на воздухе. Это просто усталость…

— Так я останусь лучше. Может, помощь тебе понадобится? Раскладушку на кухне…

Что-то во взгляде Алины заставило ее оборвать начатую фразу.

— Алина… — В глазах мелькнула смутная догадка. — Я что-то сказала тебе, о чем не нужно было говорить? Я тебя обидела чем-то?

— Нет-нет, что вы! Вы здесь совершенно ни при чем, Елена Михайловна…

— Значит, говоришь, мне лучше уйти?

Алина молча кивнула. Она чувствовала, что ведет себя не слишком вежливо, что надо бы наговорить еще кучу слов, придумать хотя бы одну, но вескую и убедительную причину, чтобы не обидеть, не задеть Елену Михайловну, которая и без того настрадалась от собственного сына. Но у нее просто не было сил. «Потом… Я потом позвоню ей из Москвы и извинюсь. Объясню все… Когда-нибудь, позже…»

— Алина, ты уверена, что нормально себя чувствуешь? — спросила Елена Михайловна уже на пороге.

Алина промолчала.

— Если что — позвони мне, я приеду…

— Хорошо. Вы извините меня, Елена Михайловна. И за булочки — большое спасибо. Очень вкусные.

— Да, булочки… — задумчиво повторила свекровь. Взглянула пристально в глаза бывшей невестки и вдруг сказала: — Ты только глупостей никаких не наделай. Я прошу тебя…

Повернулась — и захлопнула дверь, не сказав «до свидания».

Алина бросилась в комнату. Распахнула дверцы шкафа, быстро начала доставать одежду. На пол летели юбки, брюки, джемпера, кофточки. Подпрыгнула, попытавшись дотянуться до дверцы верхней антресоли. Ничего не получилось — дверца была слишком высоко.

Принесла из кухни табуретку, отгоняя настойчивое воспоминание.

«Здесь же была… Была ведь!» — На глазах даже слезы от досады выступили. Она все никак не могла найти дорожную сумку.

Раздался телефонный звонок.

На секунду она задумалась: а вдруг это Влад?

«Нет, не Влад», — шепнуло сердце. Влад не позвонит. Она его больше не увидит и не услышит — никогда. Влад остался в прошлом. Влад не успеет…

Сердце не обмануло. На том конце она услышала голос Наташи. Веселый голос…

— Привет, подружка! Ну, рассказывай… Или нет, я сама расскажу. Я, кажется, догадываюсь, в чем причина твоего внезапного отказа разделить с нами компанию. Причина может быть только одна! Насколько бы невероятным это ни казалось, но это… — Она выдержала торжественную паузу и закончила: — Владислав! Я права?

— Права.

— Но каким образом? Да рассказывай же, ну!

— Нечего рассказывать. Он пришел ко мне. Потом ушел.

— Что, так сразу и ушел? Пришел — и ушел? — удивилась Наташа, по голосу подруги сразу определив, что не слишком-то все удачно сложилось у Алины.

— Не сразу. Пришел утром, а ушел вечером. Часа два назад только ушел.

— Ну и?..

— Послушай, Наташа. Мне с тобой о другом поговорить нужно. Завтра я увольняюсь.

— Как — увольняешься? И вообще, завтра — воскресенье!

— Воскресенье… — Алина чуть не заплакала от досады. — Ну и черт с ним. Я заявление напишу, оставлю тебе. Документы потом ты мне по почте вышлешь…

— По какой почте? Куда? Какие документы, о чем ты, Алина?

— По почте. В Москву. Я завтра утром в Москву к родителям уезжаю.

— В какую еще Москву?

— Москва у нас одна.

— Да что случилось?! Я ничего не понимаю, ничего…

— Я тебе скажу сейчас. В двух словах скажу, и ты меня поймешь. Мне надо уехать, Наташа. У меня просто нет другого выхода.

— Все равно ничего не понимаю. Это связано как-то…

— Связано. Ты помнишь, мы с тобой однажды долго разговаривали о том, можно или нельзя любить чужого мужа. Помнишь?

— Помню. И до сих пор считаю, что все зависит от ситуации… Да неужели ты ради нее свою жизнь снова калечить будешь? Ради нее?! Подумай, вспомни, кто она такая…

— Не ради нее, Наташа. Ради нее — может, и не стала бы. Может, и решилась бы плыть по течению. Оставила бы все как есть и наслаждалась бы своим счастьем краденым. Только знаешь… Она ведь, оказывается, ребенка ждет.

— Ребенка?..

— Вот так-то. Молчишь… В самом деле, что здесь скажешь. Ребенок-то ни в чем не виноват. За что ему все это?

— Послушай, но ведь… Я хотела сказать, что Влад не обязательно должен уходить из семьи и бросать своего ребенка. Можно ведь и так…

Наташа возражала не слишком уверенно.

— Я не смогу, Наташа. Просто не смогу. Такая вот, наверное, на свет я родилась — неправильная… Прошу тебя, не надо меня ни в чем убеждать. Я все решила…

— А ему скажешь? — после долгой паузы спросила Наташа.

— Нет, что ты. Его я больше не увижу. Первый поезд в Москву, кажется, в половине десятого отправляется?

— Не знаю, тебе видней. Ты часто родителей провожаешь…