О чем шепчут кипарисы

Дафна смерила Ари недоверчивым взглядом. Тот вовсю улыбался. И тут из дома донесся пронзительный крик. Оставив гостя стоять во дворе, Дафна бросилась в дом. Нитца, упав на гроб и почти накрыв бабушку своим телом, сотрясалась в рыданиях.

– Дафна mou, Дафна! Девочка моя! – Нитца всхлипывала и била себя кулаком в грудь. Ее черная юбка задралась, обнажив чулки с впившимися в кожу резинками и толстые колени.

– Евангелия, день, когда ты покинула эту землю, станет самым черным в ее истории! Какой ужасный день! Обними меня, моя дорогая, в последний, самый последний раз! – Дафна не знала, плакать ей или смеяться: юбка Нитцы поднималась все выше, пока она тянулась, чтобы еще раз обнять «свою дорогую Евангелию».

Дафна оглянулась на Стивена: тот все еще стоял в дверях и взирал на происходящее со смесью удивления и отвращения на лице. «Ну да, конечно, – подумала Дафна, – он же никогда не видел ничего подобного на похоронах в Нью-Йорке». И если Стивена отталкивало и обескураживало такое открытое проявление чувств, на Дафну оно, наоборот, действовало успокаивающе. Все эти годы она ненавидела тоскливые завывания у гроба. Но на этот раз все было иначе: ее тоже переполняли эмоции, и она била бы себя в грудь, вырывала бы из головы волосы, расцарапывала бы себе лицо и бросалась на гроб, если бы знала, что это поможет вернуть дорогого ей человека. Наконец-то до сознания Дафны дошло, что собравшиеся в доме умершей люди не соревнуются, выражая так свое горе. Ведь для того, кто рыдает громче других, не назначено приза. Это всего лишь проявление эмоций: бесхитростное и откровенное – ничего другого они не могли предложить. У них не было денег, чтобы передать их на благотворительность в память о Евангелии. Невозможно было построить памятник этой простой старой женщине или оплатить целую полосу в газете для публикации некролога, чтобы все узнали, какой замечательной она была. Единственный способ почтить ее память – это плакать и горевать, не сдерживая себя. И сейчас Дафна понимала, что такое поведение на похоронах – самое искреннее и потому самое ценное.

– Дафна mou! О, моя дорогая! Как же мы теперь без нее? – Попи бросилась к сестре. – А ты? Ты же должна была надеть белое платье, а не черное, траурное!

– Попи, все хорошо, за меня не волнуйся… – Она хотела еще что-то сказать, сообщить Попи, что свадьбы не будет, но тут кто-то тронул ее за плечо, и Дафна, не договорив, обернулась.

– Янни! – Она покачнулась. Никто этого не заметил, а он приобнял ее за талию и помог устоять на ногах.

– Дафна! – Он выглядел так, как будто не спал всю ночь.

– Я… – Показав лицом, что она его понимает, она подняла на него глаза. Та же копна перепутавшихся волос и полуседая щетина.

Прикосновение Янни успокоило Дафну, она словно уверовала, что он всегда сможет поддержать ее и защитить.

– Я знаю, ты ее очень любил и она тебя. Ты был ей очень дорог, – проговорила Дафна, не пытаясь от него отстраниться.

– Мне сильно повезло, Дафна, что я с ней познакомился. Yia-yia изменила мою жизнь, в ней появился смысл! – Он на мгновение прикрыл глаза, а когда открыл, Дафна заметила, что они покраснели, под глазами проступили темные круги. И его рука по-прежнему лежала на ее талии.

В этот момент их заметил Стивен. Впервые за весь день он вошел в комнату, где стоял гроб, и поинтересовался:

– Дафна, дорогая, ты в порядке?

Янни убрал руку и, извинившись, подошел к гробу. Спокойствие Дафны в одно мгновение улетучилось. Она наблюдала за Янни, который, встав на колени, закрыл глаза. Казалось, он молится. Потом он наклонился к Евангелии, дотронулся до ее руки и прошептал что-то ей на ухо.

– Ну, так что, ты придешь? – спросил Стивен. Но Дафна не слышала, о чем он говорил до этого, настолько она была поглощена тем, что следила за Янни.

– Приду куда?

– Я просил тебя переночевать сегодня со мной в гостинице. Никто уже не осудит тебя, Дафна, – добавил он и положил руку ей на талию, где только что лежала рука Янни. – Приходи ко мне. – И он притянул ее ближе к себе.

– Дорогой, мне очень жаль, – отвечала она, – но я хочу побыть здесь. Я должна быть здесь. – Она слегка отодвинулась от него. – Это очень важно для меня, и я хочу, чтобы ты понимал…

– Я понимаю, но мне казалось, что я тоже тебе нужен, – сказав так, он убрал руку и ушел к двери.

Дафна осталась стоять на месте и снова взглянула на Янни. Накрыв ладонью руку Yia-yia, он с улыбкой посмотрел на нее и в последний раз поцеловал женщину, которая была ему так дорога. Когда он наконец отвернулся от гроба и опустил голову, чтобы надеть кепку, на щеке его блеснула слеза.

Прошло еще несколько часов, прежде чем люди начали расходиться. Дафна обошла веранду, удивляясь чистоте и порядку. Женщины позаботились, чтобы уборка и дела по дому обошли горе Дафны: кто-то помыл посуду, кто-то подмел двор… Это было свойственно женщинам острова – они судачили друг о дружке, но, когда случались свадьбы, похороны или рождался ребенок, делали все, чтобы помочь. Все знали, что в случае необходимости их друзья и соседи сделают то же самое и для них.