О древнейшей истории северных славян до времен Рюрика, и откуда пришел Рюрик и его варяги

В своем изложении я говорил более о Карамзине, мало упоминая о других новейших писателях русской истории. Устрялов, Погодин, Кайданов, Константинов и другие составляли учебные книги для преподавания, не стараясь проникнуть во мрак времен до-рюриковских. Полевой имел одну цель – унизить творение Карамзина, выказать его ошибки, но сам Полевой ничего не сделал на поприще истории. Наговорив поэтических восторженностей о скандинавах, он старался не развить, а погубить древнюю историю Северной России и самого Рюрика самовольно назвал мифом, сказкой (с. 53), преступно скрывая неоспоримые сведения о существовании Новагорода в VI веке и многие другие доказательства древней гражданственности северных славян. Полевой без малейшего основания, но с каким-то диким ожесточением клеймил славян названием «рабы варягов»… Грубое выражение педанта, посвятившего историю не главе русского народа, не народу – а иностранцу Нибуру!.. Обещавшего на первых страницах полное сказание в 18 томов до Петра Великого и остановившегося на шестом томе, на тех же временах, где и «История» Карамзина, в явное доказательство, что он переделывал по своему умствованию «Историю» Карамзина, но не сочинял истории! Впрочем, сам Полевой как-то безотчетливо, не имея моих соображений, поддерживает их несколькими выражениями, на странице 54 он говорит: «Из притона варяжского на Ильмене выплыли челны варягов на Днепр и в Черное море». Откуда Полевой взял, что варяги имели притон на Ильмене? Вероятно, Полевой, много занимавшийся, видел где-нибудь это указание, но, увлеченный скандинавством, не остановился на нем[36]. Строев, Руссо, Турчанинов, Каченовский и другие работали прямодушно и вместе с Археографической комиссией и Экспедицией подготовляли много материалов; Глинка писал свою историю также по основе, данной Карамзиным; Ишимова писала для детей; Максимович, Морошкин, Терещенко, Перевощиков и много других писали диссертации и статьи исторические, умные, дельные, но не историю; и никто не решался говорить о до-рюриковских временах. Соловьев составляет

Историю России, но и он прошел период рюриковский как необъяснимый, затемненный противоречивым молчанием всего мира и даже самих скандинавов о руссах Рюрика, о Рюрике и варягах и сказанием о них нашего перволетописца Нестора.

Вот перечень предположений историков, откуда вышел Рюрик и его варяги.

У Погодина и Устрялова (по следам Шлёцера и Карамзина) – из Скандинавии.

У Кунше и Круге —

из Швеции.

У Струбе и Буткова — из Финской Ливонии, или Ботинки.

У Крузе — из Ютландии из Розенгау, или из Норвегии, или из Исландии.

У Вельтмана — с Ферейских островов.

У Савельева Ростиславича, всех ближе с моими доказательствами, – из земель славянских.

Также предполагали Морошкин и Макаров — из прибалтийских славян[37].

И древняя история Северной России, вовсе не разработанная, ждет человека страстного к родине, свободолюбивого, рассудительного, не стесненного в средствах и осененного монаршим покровительством, каким мог пользоваться наш примеродатель Карамзин, впавший по духу своего времени в грустную ошибку оспаривать самобытность россиян, но приучивший нас любить сказания своей истории, заниматься ими.

Но когда я проезжал Россию, то писал не историю России, а записки путешествия и то между делом, потому что моему путешествию была другая цель – служебная. К душевному сожалению, я вовсе не имел ни времени, ни средств разыскивать истины, укрытые, как древние сфинксы Египта, пылью веков. У меня, как у Вадима, был свой колокольчик, который звал меня вперед! вперед! – колокольчик почтовый.

Теперь отставной, не имея служебных дел, страдающий от старых боевых ран, но привычный к занятиям и свободный, я собираю сбереженные, частью карандашные записки, составляя свое путешествие по России[38], но не имею средств вызывать из земли Русской ее замирающие сказания, а тем менее не могу собрать вокруг себя людей, знающих языки Севера, без которых невозможно ознакомиться со всеми историческими источниками. Карамзин, знавший общеупотребительные языки Европы, многого не мог знать.

В моем сочинении я старался доказать, 1) что громившие Европу скифы, геты, сарматы, аланы, хорваты, гунны, болгары и другие вовсе не были пришельцы азийские, но разноименные и однонародные – славяне, обитавшие на берегах Каспийского, Азовского, Черного (Древле-Русского) морей и по Дунаю; 2) что варяги Рюрика и сбродники на Хортицах, верингеры Константинополя были разноплеменные и разновековые и вовсе не имели тождественности между собой, а Нестор, и один только Нестор, увлекшись созвучностью слов, ошибочно прозвал верингеров чуждым для них именем – варягами; и 3) что варяго-руссы Рюрика пришли от реки Варяжи из-за Ильменя.