О духе законов

Глава XXXI. Каким образом императорский сан был утрачен домом Карла Великого

Имперское достоинство, уже перешедшее раз помимо линии Карла Лысого к незаконнорожденным потомкам Людовика Немецкого, перешло еще раз в чужой дом вследствие избрания императором Конрада, герцога Франконского в 912 году. Линия, царствовавшая во Франции, могла с трудом отстаивать свои селения и еще того менее – имперское достоинство. До нас дошло соглашение, состоявшееся между Карлом Простоватым и императором Генрихом I, преемником Конрада. Это так называемый боннский договор. Оба государя встретились на корабле посреди Рейна и поклялись друг другу в вечной дружбе. Был найден довольно удачный mezzotermine:

Карл принял титул короля Западной Франции, а Генрих – титул короля Восточной Франции. Карл заключил договор с королем Германии, а не с императором.

Глава XXXII. Каким образом французская корона перешла к дому Гуго Капета

Наследственность феодов и повсеместное распространение феодов второй степени привели к уничтожению политического образа правления и к замене его феодальным. Из бесчисленного множества вассалов у королей остались лишь немногие, от которых зависели вес остальные. Короли почти утратили всякую непосредственную власть: проходя через такое множество других властей, и к тому же властей сильных, королевская власть останавливалась или терялась, не достигнув цели. Столь могущественные вассалы отказывались повиноваться и опирались при этом на своих же подвассалов. Короли, лишенные коронных имуществ, сохранившие только свои города – Реймс и Лан, – находились в их власти. Дерево слишком широко раскинуло свои ветви, и вершина его засохла. Королевство оказалось без домена, подобно империи{119}

в настоящее время, и вот корону получил один из наиболее могущественных вассалов.

Норманны опустошали королевство, та своих плотах или небольших лодках они входили в устья рек, поднимались вверх по течению и разоряли страну вдоль обоих берегов. Орлеан и Париж задерживали этих разбойников, так что они не могли двигаться дальше ни по Сене, ни по Луаре. Гуго Капет, владевший этими двумя городами, держал в своих руках два ключа от жалких остатков королевства. Ему вручили корону, которую он один только мог защищать, подобно тому как сан императора был впоследствии отдан дому, который остановил расширение турецких границ.

Дом Карла Великого утратил императорское достоинство еще в то время, когда наследственность феода допускалась лишь в виде особого снисхождения. У немцев феоды стали наследственными еще позже, чем у французов. Поэтому сан императора, рассматриваемый как феод, стал избирательным. Напротив, когда корона Франции из дома Карла Великого перешла в дом Капета, феоды уже были в этом королевстве наследственными, поэтому и корона, как крупный феод, стала наследственной.

Впрочем, сильно заблуждались те, кто приписывал этому перевороту все изменения – как современные ему, так и последующие, в действительности, все сводится к двум событиям: к смене царствующего дома и соединению короны с крупнейшим феодом.

Глава XXXIII. О некоторых последствиях вечного владения феодами

Как следствие вечного владения феодами у французов установилось право старшинства или первородства. Этого права не знали во времена первой династии: государство делилось между братьями, аллод – также, а феоды временные или пожизненные не могли быть предметом раздела, поскольку они не подлежали наследованию.

При второй династии Людовик Благочестивый, носивший титул императора и передавший его старшему своему сыну Лотарю, задумал в силу этого титула предоставить ему старшинство над младшими братьями. Оба короля должны были ежегодно посещать императора, приносить ему подарки, в свою очередь получать от него подарки, но более значительные, и совещаться с ним об общих делах. Это и дало Лотарю повод к притязаниям, в которых он имел так мало успеха. Когда Агобард писал в защиту Лотаря, то ссылался на распоряжение самого императора, принявшего сына в соправители империи после обращения к божьему указанию посредством трехдневного поста, святой литургии, молитв и милостыни, Агобард говорил, что народ принес Лотарю присягу и не может ее нарушить, что отец посылал его в Рим для утверждения в новом звании папой. Он настаивает на всем этом, только не на праве старшинства. Правда, он говорит, что император, дав доли младшим детям, оказал предпочтение старшему, но говорить о предпочтении, оказанном старшему, значило утверждать одновременно, что император мог предпочесть и младших.