О фазах луны (СИ)

Судьи, плеть палача и меч солдата.

Из колыбели в колыбель

Переходила красота, пока

Не вырвалась за грань души и тела.

Робартис. Кто любит, понимает это сердцем.

Ахерн. Быть может, страх у любящих в глазах -

Предзнание или воспоминанье

О вспышке света, о разверстом небе.

Робартис. В ночь полнолунья на холмах безлюдных

Встречаются такие существа,

Крестьяне их боятся и минуют;

То отрешенные от мира бродят

Душа и тело, погрузясь в свои

Лелеемые образы,- ведь чистый,

Законченный и совершенный образ

Способен победить отъединенность

Прекрасных, но пресытившихся глаз.

На этом месте Ахерн рассмеялся

Своим надтреснутым, дрожащим смехом,

Подумав об упрямом человеке,

Сидящем в башне со свечой бессонной.

Робартис. Пройдя свой полдень, месяц на ущербе.

Душа дрожит, кочуя одиноко

Из колыбели в колыбель. Отныне

Переменилось все. Служанка мира,

Она из всех возможных избирает

Труднейший путь. Душа и тело вместе

Приемлют ношу.

Ахерн. Перед полнолуньем

Душа стремится внутрь, а после - в мир.

Робартис. Ты одинок и стар и никогда

Книг не писал: твой ум остался ясен.

Знай, все они - купец, мудрец, политик,

Муж преданный и верная жена -

Из зыбки в зыбку переходят вечно -

Испуг, побег - и вновь перерожденье,

Спасающее нас от снов.

Ахерн. Пропой

О тех, что, круг свершив, освободились.

Робартис. Тьма, как и полный свет, их извергает

Из мира, и они парят в тумане,

Перекликаясь, как нетопыри;

Желаний лишены, они не знают

Добра и зла и торжества смиренья;

Их речи - только восклицанья ветра

В кромешной мгле. Бесформенны и пресны,

Как тесто, ждущее печного жара,

Они, что миг, меняют вид.

Ахерн. А дальше?

Робартис. Когда же перемесится квашня

Для новой выпечки Природы,- вновь

Возникнет тонкий серп - и колесо

Опять закружится.

Ахерн. Но где же выход?

Спой до конца.

Робартис. Горбун, Святой и Шут

Идут в конце. Горящий лук, способный

Стрелу извергнуть из слепого круга -

Из яростно кружащей карусели

Жестокой красоты и бесполезной,

Болтливой мудрости - начертан между

Уродством тела и души юродством.

Ахерн. Когда б не долгий путь, нам предстоящий,

Я постучал бы в дверь, встал у порога

Под балками суровой этой башни,

Где мудрость он мечтает обрести,-

И славную бы с ним сыграл я шутку!

Пусть он потом гадал бы, что за пьяный

Бродяга заходил, что означало

Его бессмысленное бормотанье:

"Горбун, Святой и Шут идут в конце,

Перед затменьем". Голову скорей

Сломает он, но не откроет правды.

Он засмеялся над простой разгадкой

Задачи, трудной с виду,- нетопырь

Взлетел и с писком закружил над ними.

Свет в башне вспыхнул ярче и погас.

(Уильям Батлер Йейтс, Фазы луны, перевод Григория Кружкова)

* * *

Порвалась связь времен,

но чем она была -

в такой-то год царица зачала,

в такой-то - рыцарь наш разочарован,

узнав, что ростбиф мразью нашпигован,

в такой-то час Россия умерла.

Нас нечем удивить,

нас легче удавить,

чем чтобы снова новостью запахло,

но искра Божья если не зачахла,

рискнем начать тянуть из ночи нить.

На лунный блин направим телескопы.

Как вор вползая в старый Числоводск,

ты в паузе губами слышишь клецк,

на три-четыре сделаешь прихлопы.

Три, ноль, четыре - слышишь ли синкопы,

от смуты к смуте, ша, питекантропы,

от шляхты в рой большевиков, 1613

Романовский пошит и порван барм покров - 304

небесный лунный год таков. 1917

Соседи - турок царственный альков - 1300

удвой луну - получишь круг Османов 304

(побили уйму греков, казаков, 304

но в паре брюк пропали басурманы). 1908

И тот же зов, и тот же срок

в земле, где льется чаем шелк, 1368

не разрываем взмахом ятаганов - 304

кончина Мао, крах чингиз-ханов... 304

Так под луною лет блестит поток. 1976

Луна одна, что Запад, что Восток.

История военных барабанов -

войны столетней острова туманов

и галльских виноградных берегов. 1337

Два лунных года, сдерни с них покров, 304

окончились огромной русской раной 304

и в грязь паденьем рейховских гербов. 1945

Ничто, ничто не ново под луной,

так Карамзин вздыхает Соломоном, 1797

он в зеркале небес увидел Барселону, 304

увенчан где Колумб державною рукой, 1493

где льется золото рекой,

и Новый Свет возник за волноломом.

Итак, Шекспир, осознано: все шатко,

сгорел твой "Глобус", в Стратфорд на покой 1613

с пожитками везет творца лошадка, 304

но перед Зимним что за танц-площадка - 1917

зима тревог - витает воздух сладкий

и ласточкой боится пасть слепой.

Валяются устои вековые,

трещат подмостки, ярус рухнул твой,

актеры в нимбах выступят впервые,

волы опять подставят выи,

но заруби себе, усвой,

трагедия прощается с игрой.

(Дмитрий Авалиани)