О героическом энтузиазме

Т а н с и л л о. Оно никогда не будет совершенным в той степени, чтобы высочайший объект мог быть познан, но лишь постольку, поскольку наш интеллект способен к познаванию; для этого достаточно, чтобы божественная красота представилась ему в том и в ином состоянии, соответственно тому, как расширился горизонт его зрения.

Ч и к а д а. Но не все могут достигнуть того, чего могут достигнуть один-два человека.

Т а н с и л л о. Достаточно, чтобы стремились все; достаточно, чтобы всякий делал это в меру своих возможностей, потому что героический дух довольствуется скорее достойным падением или честной неудачей в том высоком предприятии, в котором выражается благородство его духа, чем успехом и совершенством в делах менее благородных и низких.

Ч и к а д а. Нет сомнения, что лучше достойная и героическая смерть, чем недостойный и подлый триумф.

Т а н с и л л о. В связи с этим я и написал следующий сонет:

[16]

Когда свободно крылья я расправил,Тем выше понесло меня волной,

Чем шире веял ветер надо мной;Так дол презрев, я ввысь полет направил.Дедалов сын себя не обесславилПаденьем; мчусь я той же вышиной!Пускай паду, как он: конец инойНе нужен мне, – не я ль отвагу славил?Но голос сердца слышу в вышине;«Куда, безумец, мчимся мы? Дерзанъе

Нам принесет в расплату лишьстраданье…»А я: «С небес не страшно падать мне!Лечу сквозь тучи и умру спокойно,Раз смертью рок венчает путьдостойный…»

Ч и к а д а. Я понимаю, когда вы говорите: Я счастлив тем, что ввысь меня ты устремляешь, но не понимаю, когда говорите: и из числа презренных отделяешь, – разве только вы разумеете под этим выход из платонических пещер и отход от условий глупой и низкой толпы, считая, что пользующиеся таким воззрением не могут быть многочисленны.

Т а н с и л л о. Вы толкуете это очень хорошо. Кроме того, в числе презренных можно понимать тело и чувственное познание, от которого необходимо подняться и освободиться тому, кто хочет соединиться с природой противоположного порядка.

Ч и к а д а. Платоники говорят о двух родах связей, которыми душа прикреплена к телу. Один есть некий живительный акт, который нисходит, как луч, от души в тело; другой есть некое жизненное качество, которое возникает в теле от этого действия. Эта благороднейшая движущая величина, то есть душа, – как, по вашему мнению, может она быть отделенной от неблагородной величины, каковой является тело?

Т а н с и л л о. Конечно, на такой лад этого понять нельзя; но соответственно тому пониманию, что силы, не впитанные и не плененные лоном материи и порой точно усыпленные и опьяненные, как бы еще заняты образованием материи и оживлением тела; иной раз, словно пробудившись и вспомнив о себе самих, и вновь признавши свое начало и род, они обращаются к более высоким вещам и силятся подняться к умопостигаемому миру, как к своему прирожденному местопребыванию; иной раз такие силы, из-за обращения к вещам более низким, перебрасываются в судьбы рода человеческого. Эти два движения показаны в двух видах метаморфоз, выраженных в следующем стихотворении:

[17]

Тот бог, что мир громами сотрясает,К Данае сходит золотым дождем.Он Леду видом лебедя прельщает,Он Мнемозину ловит пастухом.Драконом Прозерпину обнимает,

А сестрам Кадма предстает быком.Мой путь иной: едва лишь мысль взлетает,Из твари становлюсь я божеством.Сатурн был лошаком, Нептун —дельфином,Лозою – Вакх, а бог богов – павлином,Был вороном пресветлый Аполлон,Был в пастуха Меркурий превращен,А у меня – обратная дорога:Меня Любовь преображает в бога!