О героическом энтузиазме

Загадки естества раскрылись постиженью!Не отрицай, — скажи, что близится конецБезмерному труду, что уж готов венецЕму среди пространств веселых,Средь гор и рек, в лесах и в долах,Где кручи, где шипы, где бездны, где каменья?

После того как каждый в этом же роде, играя на своем инструменте, спел свою секстину, все вместе, приплясывая в хороводе и играя в честь единственной Нимфы, с нежнейшей гармонией пели песню, которую, не уверена, точно ли я запомнила.

Юлия. Дай же мне, пожалуйста, сестра, послушать то, что припомнишь.

Лаодомия.

Песнь прозревших

[74]

«Зачем питать мне зависть к небесам,—Сказал Нептун, надменно улыбаясь,—Когда так полно наслаждаюсь,О Зевс, я тем, чем обладаю сам?»«А чем ты горд? — ответил Зевс ему,—Свои богатства чем ты приумножил?Чем буйство волн ты растревожил?И спесь твоя раздулась почему?»

«Пусть ты царишь, — сказал властитель вод,—В том светозарном небе, где пылаетСтезя, которой пробегаетТвоих светил несметный хоровод;И пусть меж ними солнце — всех светлей;Однако же оно не так прекрасно,Как та звезда, которой властноЯ вознесен над гордостью твоей.В моих водах, не знающих преград,

Лежит страна-счастливица, в которойСтруится Темзы ток нескорый,Пристанище прелестнейших наяд;Средь них одна — других стократ милей;И даже ты, о грозный Зевс, не споря,Отвергнешь небо ради моря,Чтоб видеть солнце меркнущим пред ней!»Но Зевс ответил: «Не допустит рок,Чтоб кто-либо затмил меня блаженством!Однако можешь ты равенством

Мне уподобиться, о водный бог:Твоя Наяда — солнце вод твоих;Но и по тем же вековым законам,В другой стихии отраженным,Она есть солнце и для звезд моих!»

Юлия. Следует признать, что у нас с тобой достаточно данных как для заключения нашей темы, так и для стихов, требуемых при окончании стансов.

А если я со своей стороны, по милости неба, обрела красоту, то полагаю, что мне этим оказана большая милость; ведь какова бы ни была моя красота, она стала в известной мере орудием для открытия другой, единственной и божественной красоты. Я благодарна богам за то, что, пока я была еще такой незрелой и пламя любви не могло вспыхнуть в моей груди, столько же в силу упрямства, сколько в силу простой невинной жестокости, я нашла средство, чтобы оказать несравненно большие милости влюбленным в меня, чем они могли бы получить иным путем, как бы велика ни была моя благосклонность.

Лаодомия. Что касается душ этих влюбленных, то я еще раз уверяю тебя, что при всей их благодарности к волшебнице Цирцее за мрачную слепоту, за несчастные мысли и суровые усилия, при помощи которых они достигли такого блага, они не могут не испытывать большой признательности и к тебе.

Юлия. Этого я и желаю и на это надеюсь…

Конец второй и последней части

Рассуждения о пяти диалогах первой части