О, я от призраков больна

То, что во время родов надо принести воды, я узнала из фильмов и бесчисленных пьес на радио; этот ритуал вполне мог бы быть одиннадцатой заповедью, хотя почему всегда упоминалась именно кипящая вода – это за пределами моего понимания. Вряд ли можно сбрызгивать ею будущую мать без риска серьезных ожогов, а погружать новорожденного в жидкость с температурой 212 градусов по Фаренгейту – это просто невероятно, хотя, может быть, это объясняет, почему новорожденные имеют этот цвет вареных раков, который я видела в кино.

Хотя это немыслимо. Просто варварство.

Одно ясно: мне еще надо многое узнать о событиях, касающихся деторождения. Надо же отделить научные факты от шарлатанства. Я возьму на заметку заняться этим более тесно, когда минует Рождество.

– Как ты себя чувствуешь? – спросила я Ниаллу, но мои слова прозвучали как-то фальшиво, как будто мы две старые леди, встретившиеся за чаем.

– Я… ничего… спасибо… – ответила она сквозь стиснутые зубы натянуто-сладким голосом. – А ты?

– Прекрасно, – сказала я, – просто прекрасно.

Я сжала ее руку, и она улыбнулась.

– Гмм, – произнес за моей спиной доктор Дарби, и, когда я повернулась, он уже снял пиджак и закатывал рукава. – Закрой за собой дверь, – велел он.

Я восхищаюсь мужчиной, способным взять на себя руководство, когда женщина действительно в этом нуждается.

Марион Тродд стояла в коридоре, бросая в меня взгляды-кинжалы.

– Извините, если я показалась грубой, – сказала я. – Ниалла мой старый друг и…

– Ну что ж, ладно. Забудь об этом, – отрезала она. – Ты прощена. В конце концов, я вполне привыкла, что меня топчут.

Она развернулась и ушла.

Ведьма! – подумала я.

– Не обращай внимания на Марион, – сказал кто-то, выступая в поле моего зрения будто из теней. – Она просто переутомилась.

Это была Бан Китс.

«Переутомилась? Скорее перегнила», – хотела сказать я, но оставила остроту при себе.

– Мои соболезнования насчет мисс Уиверн, – промолвила я. – Должно быть, для вас это ужасно.

Хотя я не планировала, но, произнося эти слова, я осознавала, что выбрала верный тон.

– Ты понятия не имеешь, – ответила Бан, и я поняла, что она говорит правду. Я действительно понятия не имею, но намереваюсь выяснить.

– Хотите чаю? – заговорила я, когда дверь спальни открылась и появилась голова доктора Дарби.

– Скажи Доггеру немедленно прийти, – велел он. – Скажи ему: поперечное положение. И предлежание плечика плода.

– Ладно, – сказала я и пошла – воплощение обеспокоенной оперативности.

– Бегом! – прорычал доктор за моей спиной, и я побежала.

– Поперечное положение, – шепотом повторяла я, несясь по коридору. Поперечное положение. Предлежание плечика плода.

Но где найти Доггера? Он может быть в своей комнате… или на кухне. Он даже может быть в оранжерее или каретном сарае.

Не стоило беспокоиться. Когда я скатилась по западной лестнице, словно чокнутая летучая мышь, Доггер обнаружился в вестибюле, он помогал викарию и Синтии снять верхнюю одежду. Они напоминали уцелевших участников экспедиции в Антарктиду, и сержант Грейвс, стоявший за ними, тоже.

– Началась снежная буря, – хрипел викарий сквозь покрытые снегом губы. – Мы бы замерзли до смерти, если бы сержант на нас не натолкнулся.

Синтия дрожала от явного шока.

Вежливо или нет, я прошептала Доггеру в ухо:

– Ты нужен доктору Дарби в комнате Теннисона. Поперечное положение. Предлежание плечика плода.

Я собиралась побежать по лестнице впереди него, указывая дорогу, но Доггер меня обогнал. Он взлетел по лестнице, будто у него внезапно выросли крылья, и мне пришлось болтаться следом за ним.

Доггер притормозил у двери, только чтобы сказать мне:

– Спасибо, мисс Флавия. Такие вещи иногда происходят довольно быстро. Когда вы мне потребуетесь, я позову.

Я упала в кресло рядом со спальней и коротала время, грызя ногти. После того что показалось мне чередой вечностей, но, вероятно, было несколькими минутами, я услышала, как Ниалла три раза резко вскрикнула, а затем раздалось что-то вроде испуганного всхлипывания.

Что они там делают? Почему мне нельзя посмотреть?

Даффи однажды мне рассказывала, как рождается ребенок, но ее рассказ оказался настолько нелепым, что поверить ему было невозможно. Я взяла на заметку спросить Доггера, но почему-то так и не сделала этого. Сейчас мог быть мой золотой шанс.

Время тянулось, я рисовала на полу концентрические круги носками туфель, когда дверь открылась и Доггер поманил меня пальцем.

– Только на секунду, – сказал он. – Мисс Ниалла устала.

Я осторожно ступила в комнату, глядя по сторонам, как будто оттуда должно было что-то выпрыгнуть и укусить меня, и увидела Ниаллу: она лежала в кровати, опираясь на подушки, и держала в руках что-то, сначала показавшееся мне большой водяной крысой.

Я приблизилась, и на моих глазах оно открыло рот и пискнуло, как резиновая игрушка.

Трудно описать, что я почувствовала в тот момент. Полагаю, смесь глубокого счастья и сокрушительной печали. Я поняла, откуда счастье; откуда печаль – нет.