Твен Марк

О КНИГЕ ЗОЛЯ

Читали ли вы эту страшную книгу Золя «La Terre»[1]? Не показалось ли вам нелепым, непохожим на правду, что люди, подобные тем, что там нарисованы, могут жить в наши дни в цивилизованном обществе? С самой первой страницы и пока вы не захлопнули книгу, не владело ли вами чувство, что автор — во власти чудовищных выдумок, что и вас он ввергает как в омут в этот рождающий ужас кошмар, чтобы и вас затянуло в пучину? Но в те же минуты не прорывалась ли мысль в вашем смущенном сознании: а что если это не сон, а явь, а что если это жизнь, как она есть, реально существующая во всех цивилизованных странах? Тревожная мысль, не так ли?

Так вот, я только что кончил читать эту книгу, и описанный мною ход мыслей — ход моих собственных мыслей. Сперва, листая роман, я счел, что это не больше, чем страшные выдумки, видения ума, склонного к непристойности; потом появилась уверенность, что все это правда, несомненная правда, точная, как фотография; и, наконец, родилась и последняя, леденящая душу мысль.

На минуту оставим это. Я обратил внимание на книгу Золя, когда прочитал, что якобы в какой-то французской газете публикацию романа пришлось прекратить — французы-читатели не стерпели его непристойности. Французы, не желающие читать непристойности! Все равно, что сказать, что обед был такой аппетитный, что французы от него отказались! Что же там понаписано? Я велел купить книгу. Действительно, в качестве опыта в области непристойного, по изобилию непристойного материала и тщательному воспроизведению каждой детали эта книга Золя побивает любую другую французскую книгу. В ней пятьсот восемнадцать страниц, и если там есть хоть одна, которую можно было бы издать по-английски без всяких купюр, — значит, я ее прозевал. Автор называет решительно все своим именем, а этого по-английски никто не допустит. Впрочем, «La Terre» идет во главе (или в хвосте — как хотите) французской литературы лишь по обилию непристойного материала; в других французских романах встречаются сцены, где с французской страстью к подробностям изображается кое-что и похлеще, чем в книге Золя. Я же веду к другому. А не найдется ли здесь, в нашей Америке, тоже такая деревня, где люди вели бы себя вроде тех, что изображены у Золя? Если задать вам этот вопрос внезапно, без подготовки, вы будете поражены и скажете: «Разумеется, нет!» А вы немножко подумайте, тогда у вас, может быть, не будет такой твердой уверенности. Пораздумав, припомнив кое-какие полузабытые факты, может быть, вы придете к выводу, что, верно, в Америке тоже существуют деревни, кое в чем схожие с той, что изображена у Золя, да, пожалуй, во многом схожие. Что же, это — уступка. А где же у нас в Америке такие деревни? Может, вы назовете и штат? Например, Массачусетс? Да, с определенными оговорками это может быть Массачусетс. А оговорки такие: рисуя свою деревню, Золя умолчал, без сомнения, о благонамеренных, добродетельных людях — а таких большинство — изобразил же дурных и испорченных. Пусть так, зададимся другим вопросом, не сумел ли бы тот же Золя написать вторую «La Terre» — не менее ужасную — избрав для себя материалом таких же «дурных людей», но живущих у нас, в Массачусетсе? А если вы это допустите, как сможете вы отрицать, что ему подошла бы любая деревня в Америке? Боюсь, что не сможете.

Не странно ли это, к каким вы пришли постепенно выводам, прочитав эту страшную книгу Золя. Первые главы попросту вас изумили — они так не вязались с нашим передовым девятнадцатым веком. Но вы стали раздумывать, и ваши мысли стали меняться. Вы стали перебирать кое-какие полузабытые факты и пришли к заключению, что такое случалось и здесь, в нашей Америке. Однажды? Нет, сто тысяч раз! Куда поведут вас теперь дальнейшие мысли? И к каким вы придете выводам? Вот они, слушайте: «В книге Золя нет ни одной ситуации, ни единого диалога, которые сотни и сотни раз не встречались бы здесь, в Америке, в каждом ее уголке». И тогда вы еще раз задумаетесь, и теперь вы припомните еще кое-что из того, что случалось в Америке и что было намного гнуснее и намного чудовищнее всего, что описано в книге Золя.

Как странно будет признать, что все в этой книге правда. Чистейшая правда. Вам приходится это признать, и вы злы на писателя. За то, что он разоблачил этих ужасных французов? Нет, он открыл вам глаза на ваших сородичей. Вы дремали, он вас разбудил. И вы злы на него, и не будет ему прощения.

ПРИМЕЧАНИЯ

О КНИГЕ ЗОЛЯ

(Zola's «La Terre»), предположительно датируется началом 1900-х гг.

Напечатано в 1962 году в сборнике не публиковавшихся ранее произведений Твена: «Mark Twain. Letters from the Earth», New York, 1962. По-русски публикуется впервые.

М. Лорие