О ком молчит Вереск

Обернулся очень медленно…а я не сдержалась, внутри как будто что-то оборвалось, и я побежала к нему, чтобы жадно обхватить за шею, чтобы шептать ему в губы.

– Не уезжай….не бросай меня снова, слышишь? Верзила! Не бросай меня… я без тебя не могу. Я люблю тебя. Люблю тебя! Посмотри на меня…я не то сказала, да? Не то…

– Не то…, – прошептал едва слышно и смахнул с моей щеки слезу большим пальцем.

– Не сказала, что люблю тебя…я скажу. Я буду говорить тебе каждый день, каждую секунду, тебе насточертеет.

– Никогда….

– Насточертеет.

Смотрит на меня, удерживая одной рукой, и силой сжимает челюсти. Никогда не видела, чтобы Сальваторе ди Мартелли плакал, но сейчас там что-то блестело в его страшных, черных глазах.

– Я тоже хочу, чтобы ты остался…Уедешь – я найду тебя и пристрелю! – крикнул Чезаре.

Сальва усмехнулся, продолжая смотреть на меня.

– Этот мелкий мне угрожает, ты слышала?

– Он сын своего отца…он слишком на него похож. А еще…он не хочет тебя отпускать.

– Черт с вами…а то еще, и правда, пристрелит!

И силой прижал меня к себе.

– Малой, у тебя последние два аккорда были фальшивыми!Эпилог

Старость меняет человека, не то, чтобы он становится хуже или лучше, он просто становится другим. Он шел к своему отцу с суеверным страхом. Шел, не зная, примет ли он его, не изгонит ли, не выплеснет ли на него всю ненависть.

Сейчас спустя столько лет наконец-то решился его увидеть. Марко перевел отца из обычного пансионата в лечебницу, где условия содержания больше напоминали тюремные.

- Есть заключения, свидетельствующие о том, что мой отец опасен для общества?

- Нет…но синьор ди Мартелли считал, что так будет лучше. Он ограничил круг общения Альфонсо, а потом и вовсе запретил впускать к нему посетителей.

- Вы даете ему лекарства?

- Нет. Только успокоительное на ночь, иногда снотворное. Психотропные препараты ему не выписывали.

- Я хочу его видеть!

- Это не самая лучшая идея. Большую часть времени он неразговорчив, иногда впадает в приступы ярости. Он отвык от общения.

- Я не спросил вашего мнения, я сказал, что хочу видеть своего отца. Пусть меня к нему проведут.

Альфонсо ди Мартелли сидел в коляске на веранде. Ветер трепал его седые волосы такие же густые, курчавые, как и в юности.

«Никогда не лги мне, Сальва! Никогда не смей лгать отцу! Я хочу знать, кто на самом деле выкрал ружье и перестрелял фазанов? Кто устроил эту кровавую бойню?

- Я. Фазанов перестрелял я.

- А развесил тушки на деревьях тоже ты?

- Тоже я.

- Предварительно выколов им глаза и вырезав сердце?

- Именно!

- Ты лжешь! Но это не имеет значения. Ты выбрал ложь, а значит, будешь наказан. Но ты всегда можешь передумать и сказать мне правду.

- Я сказал правду, папа.

- Нет…ты солгал. Ты мог бы убить фазана на охоте. Ты мог бы даже перестрелять их в ярости в заповеднике, но ты бы не развесил их на деревьях… а тот, кого ты покрываешь, подло молчит! И в этом еще одно твое преступление!»

И таких преступлений было много….очень много. Только тогда, когда преступник вонзил нож в спину своего защитника, только тогда возникло понимание. Зачем Марко закрыл отца в психушку? Зачем ограничил общение с миром? Старик разговаривал сам с собой. Довольно тихо. Он что-то бормотал неясное и неразборчивое и даже жестикулировал. Сальве показалось, что его сердце не просто сжалось, а его сдавило, как в тисках, и не отпускало.

- Папа…, - позвал очень тихо. Старик замолчал и перестал размахивать рукой. - Это я…

Подошел сзади, не решаясь развернуть отца к себе, боясь, что увидит в его глазах презрение и ненависть.

- Прости, что так долго не приезжал. Китайские тюрьмы славятся строгим режимом, у меня не было возможности навестить тебя, но я писал письма. На Рождество, на твой день рождения и на мамин.

Старик как-то странно затрясся, и Сальва положил руку ему на плечо.

- А я… я говорил ему, что ты жив. Говорииил…Когда ваша мать умерла, я ощутил, как внутри меня стало пусто. Как будто образовалась дыра. И очень долго я ходил с этой дырой внутри. Я говорил этому Тарантулу, что ты жив…я был против этой убийственной коронации. Какой из него капо…он же подлый, вороватый и убогий. Ему нельзя давать власть в руки… Вот почему он запер меня здесь и объявил сумасшедшим, чтобы я…чтобы я не выступил на собрании и не склонил голоса в свою сторону…чтобы место капо не досталось мне. Каждый день меня вывозили на этот берег, и я говорил с твоей матерью. Я спрашивал у нее - не видела ли она тебя там… И она отвечала, что нет, что моего старшего сына, моего храброго и сильного мальчика нет на небесах. Он ходит по земле и дышит земным воздухом. Тогда я спрашивал у нее, почему он не приезжает за мной? Неужели возненавидел меня, как и его младший брат? Неужели проклял, как и он, и никогда не простит старика? Я…просил прощения за то, что воспитывал его и был строг с ним, я…просто хотел его увидеть. Моего мальчика. Прямого, открытого и слишком доброго, чтобы видеть то исчадие ада, которое он покрывает…Прости…меня…