О личном

– Я сказала что-то смешное, Шишкин?

В этот момент, задние парты, за которыми сидел и я прорвало на смех, класс заполнился гоготанием. Учитель продолжила:

– Хорошо, раз так смешно, то вы можете выйти, посмеяться, а после этого пройтись на второй этаж в кабинет директора. Встали и вышли из кабинета!

Поднялся я, сосед по парте и тот самый «Шишкин. Мы втроем вышли из кабинета, хлопнув дверью.

– Сейчас бы за шутки к директору отправлять – сказал сосед по парте.

– Согласен! Быстрее бы уже закончить эту школу, чтобы чувствовать настоящую свободу! – сказал я.

– Да, надоела мне эта тюрьма для подростков! «Я и без того все знаю», —сказал Шишкин.

– А давайте уйдем? Попросим одноклассников забрать наши вещи? «Нас ведь все равно выгнали оттуда?» —сказал я.

– И вправду! Пойдемте на улицу, у меня кое-что есть, – сказал сосед по парте.

– Что? – спросили в один голос я и Шишкин.

– Узнаете.

Мы вышли на улицу. На дворе стояли майские дни; теплый ветер обдувал лицо и шептал: «скоро лето». Пройдя калитку, мы вышли на аллею, где росли липы, тополи и дубы. Они стояли в ряд и тени от их листвы падали на асфальт, делая его пятнистым, словно леопард. Пройдя мимо деревьев, мы повернули за угол; там была трансформаторная будка, за которой все собирались после уроков и курили.

– Будете? «У меня есть парочка сигарет», —сказал мой сосед по парте.

– А давай! – сказал Шишкин, – ты откуда их взял?

– Брата попросил купить. Он говорит, что я должен перебеситься, а мне – в кайф! – и сосед по парте втянул дым и выдохнул сероватый клубок. Пахнуло табаком, гарью и еще чем-то непонятным. Шишкин тоже взял сигарету, но затянувшись закашлял.

– Ты будешь? – сказал сосед по парте.

– Нет, спасибо, не очень-то хочется, – сказал я.

– Слабак, получается, – сказал сосед.

– Я не слабак, – ответил я.

– Слабак, слабак! Мамочку боишься?

– Да не боюсь я мамочку! – сказал я.

– Докажи! Затянись пару раз!

Я посмотрел на него и чувствовал, как во мне вскипает злость. Правда больше злости во мне вскипал страх, потому что я действительно боялся: «а вдруг узнает мама?». Шишкин протянул свою недокуренную сигарету, и я затянулся во все легкие. Выпустив дым, я почувствовал, как тело начало тяжелеть, а голова пошла кругом. Я затянулся еще раз и перед моими глазами поплыл сосед по парте, тело все больше расслаблялось. Третья и четвертая затяжка прошли по наитию. Я докурил сигарету, выбросил ее на землю и затоптал ногой.

– Мужик! – сказал мне сосед по парте.

– Мужик! – сказал Шишкин.

Возвращаясь в школу, я чувствовал, как мне сложно передвигать ногами, но еще больше я чувствовал запах сигарет на мне. Пройдя по коридорам, мы оказались около того самого кабинета биологии и увидели, как собираются наши одноклассники. Мы позвали одного из них и попросили забрать наши рюкзаки. Забрав рюкзаки к нам подошел один одноклассник и сказал:

– Она в курсе, что вы не ходили к директору. Сейчас собралась звонить родителям.

Вечером меня ждала мама и подойдя к ней она спросила:

– Ты куришь?

Из-под ног ушла земля, а к лицу прильнула кровь. Я ответил:

– Нет, с чего ты взяла?

– Тебя видели сегодня возле школы, как ты смолишь вместе с двумя пацанами из твоего класса, – сказала мать, – ты понимаешь, что меня вызывают в школу не только потому, что ты не пошел к директору и сбежал с уроков, но и потому, что ты сбежал с уроков чтобы покурить!

На ее лице я видел печаль, она была явно расстроена. Я продолжил:

– Мам, забудь, все нормально.

– Нормально?!

– Перестань, мама! «Ты не понимаешь!» —сказал я.

– Ах это я не понимаю? – сказала она возмущенным голосом.

– О боже мой! – крикнул я и вышел из квартиры захлопнув дверь. Долго бродил я по переулкам возле дома, рассматривал наши хрущевки и решил расслабиться. Увидел крохотный магазин, похожий на шайбу и купил сигареты. Вдохнув в себя черный дым, я почувствовал тяжесть в ногах и головокружение.

– Какова же свобода! – сказал я и пошел обратно в сторону своего дома.

Пока я шел, то сорвал кучу листьев, пережевывая их и выплевывая на землю. Зашел домой и снова услышал возмущенный голос мамы:

– Как ты смеешь выходить из дома, пока я разговариваю? Теперь ты после школы сразу идешь домой, никаких гулянок! Ты – под домашним арестом! – сказала она.

– Ну мам! – сказал я.

– Не мамкай, а готовься к проверкам всех щелей в твоей комнате. Я буду тщательно следить, чтобы сигарет не было в этом доме, – сказала она, – марш в комнату!

Я начал говорить про себя:

«Господи, как мне это все надоело! Лучше бы не приходил домой. Вечно это ограничение свободы! Вот уйду от них, и взмолятся о том, чтобы вернулся назад!»

То время, когда подростки становятся взрослыми.

Мокрые листья лежали под ногами, лужи вибрировали от шагов толпы, громко смеющейся около входа в метро. На улице стояла серость и мало мне этого вида каменного города! Так еще и ветер залетал под воротник, остужая мое тело. Я шел в университет подавленный, желающий только одного: лечь спать.

Прошло полгода, как я уехал в другой город от родителей. Сначала у меня была эйфория.