О любви

– Я тоже невысокого полета птица, – призналась союзнически. – Образование умеренное, лаборантка, хотя и старшая. – И, переходя на ты: – Твои родители кто?

– Не профессора, – сказала Валя.

– И не генералы, значит. Так что мы здесь обе с тобой, выходит, для украшения общества. Ведь развлекаться не обязательно с равными, точно?

Контакт! – есть контакт. Лариса делилась опытом. Старшая женщина рассказывала о жизни. Валя внимала мудрости. Счастье у каждой свое, но как много общего в путях горя и радости.

Веселье разобралось попарно. Подходили к столу, уединялись где-то, смыкались в недолговечные кучки. Лариса оставалась сама по себе, легко улыбалась, говорила негромко, и если бы Валя следила за ней внимательнее, то могла бы заметить и указующие на нее движения глаз, и тихое втолковывание о чем-то; Ларисе чуть кивали, понимающе и согласно.

Повалили гулять – лес! лес! луна! новогодье! Мороз обжигал. Скрипел и визжал снег под ногами. Туманный радужный ореол стоял вокруг луны, и разноцветные звезды плясали в черноте.

Вернулись окоченевшие, с хохотом толкались у камина, разлили «для сугрева». Смуглый жиреющий крепыш, не то Прохор, не то Эльдар, принял позу статуи Свободы:

– Пора выпить и за хозяина! Хлебосолен тот, кто стоит в жизни двумя ногами. Да, мы знаем, чего хотим – всего хотим! И некоторые – Игорь, поклонись! – это имеют. Да, мы не пишем стихи в молодости, зато не будем писать жалобы в старости! – картинно остановил аплодисменты. – Выживают сильнейшие – мы выживем! Не Дарвин придумал это – он заимствовал теорию Гоббса, его знаменитую «войну всех против каждого». Так пожелаем же в новом году Игорю – знаете чего? кр-рутого восхождения и настоящей карьеры, худого тут нет, это достойно настоящего мужчины! а себе – богатого и всемогущего друга!

После знаменательного тоста крутой восходитель упился с какой-то умопомрачительной быстротой. Вроде и пил не много, но как-то осовел, окосел, окривел и пополз со стула, выпустив слюну. Его поймали и прислонили.

Валя наблюдала с неприятным удивлением. Ему это не шло. Воспитанный, умный, изящный… тупо гогочет и тычется лицом в тарелку. Его вывели проветриться: в дверях он заскрежетал и выметнул меню. Бедненький… но противно…

– Ты за него держись, – пьяно внушала высокородная селедка в фантасмагорическом макияже. – С ним не пропадешь. У него отец знаешь кто?.. И сам умеет…

19. А не ходи в наш садик, очаровашечка.

Первая электричка прогремела за лесом. Пары разбрелись по комнатам и лежбищам. Тишина установилась – живая, дискомфортная. Игорь храпел и захлебывался наверху, укрытый поверх одеяла ковром.

Лариса зажгла газ, поставила греться ведро и кастрюлю с водой. Заварила чаю, окликнула забытую всеми Валю:

– Садись, попьем. – Разгребла край стола, отрезала два куска торта. Рассуждала тихо, по-бабьи:

– Если он тебе нравится, дорожишь им – тут нужна женская тактика. Надо понимать мужчину, каков он. А он – человек трезвый, недоверчивый, достаточно рациональный. Так?

– Недоверчивый – это точно… А ты откуда знаешь?..

– Так мы же работаем вместе. И не забывай – я уже побывала замужем, муж был старше него. Э, поживешь с мое – будешь видеть все эти вещи как на ладони…

Валя кивала задумчиво, глядя в дотлевший камин.

– На что поддевается мужчина? На женский каприз. На изменчивость. Вот когда женщина начинает выбрыкивать, показывая, что если не хочешь – то как хочешь, иди пасись, – тут-то он начинает стелиться.

«А то я сама этого не знаю. Просто – мне было раньше хорошо с ним, и не хотелось выбрыкиваться. Наверное, иногда надо».

– А еще мужчина ценит, когда женщина дорого ему обходится. Ведь все в жизни стоит столько, сколько за это заплачено. А поэтому – поверь, не стесняйся с ним. Капризничай. Давай понять, что подарки – дело нормальное.

– Да не нужны мне его подарки! – Валина душа возмутилась этим странным и пошловатым сватовством.

– Глупенькая, – с материнской лаской Лариса обняла ее за плечи. – Не тебе нужны – ему, чтоб уважать тебя. Попробуй им повертеть – станет как шелковый.

Они стали мыть посуду – застывшую осклизлую гору. Лариса сняла кольца, засучила рукава, влезла в чей-то старый халат, – работала она со скоростью и сноровкой моечной машины; вообще ее женская сноровка и умение внушали доверие.

– А теперь – поехали отсюда, – сказала она, обтерев руки и закурив. – Сегодня тут будет неинтересно. И пусть подумает, что ты обиделась.

У замерзшего окна электрички продолжала поучать:

– Хочешь замуж – умей подстроиться под него, даже – играть им.

«Да не хочу я подстраиваться! И хочу ли замуж…»

– Пьет? Кто ж не пьет. Зато изменять тебе никогда не будет.

– Это почему? – не уловила связи Валя.

– А он женщинам не нравится, – объяснила Лариса. – Так что тебе будет спокойно.

Валю эта перспектива почему-то отнюдь не вдохновила.

– Как это он не нравится?..

– А он еще как-то в студотряде жаловался друзьям, что ни одна с ним по вечерам гулять не хочет. Тут… может, я зря тебе это бухнула, но всегда лучше знать все.

– А все-таки – почему ж не нравится? – всерьез заинтересовалась Валя.