О маленькой птице размерами с остров

Мы пришли? Верно, пришли, иначе, что еще могло нас ждать за этими горами. Бен размышлял, думал, едва отдавая себе отчет, что это вообще он говорит, а не кто-то за него. Его пухлые потрескавшиеся губы бубнили себе под нос, Бен говорил с собой, но этого уже никто не замечал. Заскорузлые лица словно были поражены болезнью. Они шли налегке, уже без всякой поклажи, но шли так тяжело, словно были навьючены как верблюды на шелковом пути. К черту бы этот поход. Продолжал Бен. Все бы оно гори, и если бы не пустота позади, никто бы не увлек меня так далеко. Мы мыши, убегающие от воды, нам сама природа дает только один путь. Ох, и глупцы, как малые дети, пошли навстречу приключениям. Верим все в сказки, а наша сказка не правильная и конец у нее будет такой. Легко быть пророком, когда все так ясно. Нельзя верить фанатикам, эти хуже всех, не злые и наверно даже бесхитростные, но какие безнадежные они люди. Уж лучше глупцы, Ироды и убийцы. Горе связавшемуся, треклятые засранцы, готовые на все ради их дела, и детей ведь в пекло бросят, не пожалеют. Ах, Чарли мой, Чарли, и тебя ведь туда понесут, вижу, как несут уже. Да этот малец, с ним не хуже прежнего колдуна, видать такой же, как хочу я в тебе ошибаться. Может ты и спас его, моего Чарли, а может герои и не нужны вовсе, на кой мне такой, если погубит он сына. В нем всяко может и больше быть лжи, чем в этом алхимике, того-то я сразу понял, того видно каков он собой. Пропасть бы с этого места, ох бы пропасть.

Идти оставалось еще немало и, пожалуй, от того только становилось сложнее, ибо нет ничего сложнее, как найти в себе силы тогда, когда придя к цели окажешься на подмостках. И кто-то уберег от этой участи страдальцев, но не положил к ногам светило, а спрятал его под огромный плащ. На встречу скакали всадники, снаряженные доспехами и мечами. Легион – подумал Каин. Ничего будто и не менялось, проходят века, а все как прежде. Схватят ли их? Уж, наверное, схватят, даже причины не нужно. Римская власть доберется до каждого.

Каин не угадал. То был уже не легион, даже не римляне, и что самое нелепое, хватать их не стали. Всадников было трое, в доспехах с медным отливом, блестящие как золото, на головах их были шлемы. На шлемах не было красных перьев и забрала, литые шлемы с разрезами для глаз. Увидеть лица было почти невозможно, не по причине даже самих шлемов, сколько из-за солнца, ярко слепившего бликами с меди.

– Ни шагу дальше, вы на территории Израильского государства, – возгласил всадник. По жестам и речи, можно было узнать в нем римлянина. Вероятно, власть узурпировал прокуратор бывшей провинции, и не смотря на то, что государство было еврейское, правили в нем по-прежнему римляне.

–Мы хотим только пройти в город, – начал разговор Карлес. Судя по всему, он желал этого больше других.

–В какой город ты шел? – спросил всадник.

– Мы идем в Мосул, я и мои спутники. У нас есть важная миссия, которую мы намерены выполнить.

– Головы им отрубить и дело с концом, с них и взять то нечего Гай, – предложил другой всадник. Из его слов было ясно уже наверняка, что они римляне и что того первого зовут Гаем.

– Послушаем дальше, их песни всякий раз становятся слаще с близостью смерти, – продолжал Гай.

– Не поверю, если вы откажетесь от золота, – продолжал Карлес.

– А оно у тебя есть, богач? – тут всадники рассмеялись. Смеялись они тем самым смехом, что бывает, когда отсутствие шутки пытаются заменить настроением. Смеешься, не потому что шутка удачная, а просто, чтобы она не пропала даром и не выставить себя идиотом. Здесь, пожалуй, даже важнее второе и потому смех выходит натянутым.

–У меня будет золото, если только попасть в Мосул, вы пустите меня туда и будет вам золото, – алхимик отчаянно пытался договориться.

– Оно лежит там у тебя, да, – сказал третий всадник.

– Пока еще нет, но я могу сделать столько золота, сколько вы можете пожелать. Я один во всем мире знаю секрет, я алхимик, я истинный алхимик.

– Стало быть ты один нам и нужен? – спросил Гай. На этот раз он был серьезен или хотел казаться таким. Возможно, он не поверил словам алхимика, но этот человек развеял его унылые будни и значит, имел шанс.

Карлес боялся посмотреть в сторону своих спутников, боялся он и того, что теперь любое другое слово кроме согласия лишит его всякой надежды, эта трусость была как суеверие.

–Да, – сказал Карлес. Его голова была повернута наполовину влево, обернуться он не сумел.

– Предатель! Трус, рожа твоя поганая. Дурак я, что поверил тебе безумному, – сокрушался Бен. Он тряс кулаками, хотя был почти без сил, впереди стоял Карлес, понурив голову и не оборачиваясь.

–Мы уходим. Вы не тронете нас, – сказал молчавший до этого Каин.

– А ну, как и тронем, и чего же ты сделаешь? – с насмешкой проговорил Гай, потрясая мечом.

– Этого не случиться, мы уходим, – Каин взял за шиворот Бена, другой рукой закрыл Чарли и тихонько попятился назад.

Тот всадник кого звали Гай пустился на коне на уходящую троицу и махнул мечем над их головами. Все трое упали, но Каин тут же поднялся сам и поднял остальных.