О, мой док... (СИ)

Этот ребёнок столько горя и зла повидал. Столько всего натерпелся, что должен был очерстветь, озлобится… но… я не позволила. Рядом была. Под крыло взяла, поверить в лучшее заставила. И у нас бы все получилась, если бы… не мать его. Распутная…

Эта женщина под заключением находилась и с тем букетом страшных болезней что имела, не должна была выйти оттуда. Все были просто в этом просто уверены. Но… всё произошло иначе.

— Да ты теперь попробуй его забрать… дело это гиблое, — хмыкнула женщина в трубке. — Месяц уж парню покоя не даёт эта тварь. Всё тёрлась здесь, и вот тебе…

— Я поговорю с ним… — произнесла как можно увереннее, остановившись у двери своего кабинета. — Поймёт. Большой уже… И её отыщу. Пусть оставит парня. С ней у Ивана нет будущего.

— Лика, — снова вздохнула женщина. — Послушай меня, как мать тебе говорю, пустое это, — снова завела свою песню, которая длилась больше месяца. — Она парня взбаламутила. Против тебя настроила…

Нет. Слушать не хотела. Мой он. Не отдам. Денег найду, дам ей. Что угодно, лишь бы отказалась… А Ванечка, он умный. Сердцем меня чувствует…

— Елизавета Федоровна, не надо. Не отступлюсь. Столько сил вложено. Мой он! Мой… Скоро приеду, не ругайте его… — закончив с ней разговор, толкнула дверь внутрь и, кинув взгляд вправо, произнесла: — Проходите, Синицына.

Мыслями и сердцем была не в клинике, не рядом с пациентами, но до окончания смены ещё был целый час.

Заняв свое кресло и отыскав карточку сидящей передо мной женщины, вскинула на неё глаза и тяжело вздохнула.

Знала, зачем она здесь. Как никто другой знала. На себе всё это пережила. Но… в отличие от неё сдалась. Оставила…

— Люба, — начала я, откинув в сторону медицинскую этику. — Послушай меня, милая. Остановись… хватит уже.

Женщина, подняв на меня взгляд полный безнадеги и отчаяния, тут же прикрыла веки и всхлипнула. Потом едва различимо качнув головой, уронила лицо в ладони.

— Мы сделали всё… и даже больше, — продолжила я, смотря на её подрагивающие плечи. — Операции, подсадки всё бесполезно… сколько их было? Со счёту сбились. Не мучай себя… не надо.

Мне её было искренне жаль. Мы боролись. Столько лет боролись, но всё оказалось бесполезно. Я видела, как она мучается, но каждая провальная подсадка давалась ей всё тяжелее.

— Вы не понимаете, — всхлипнула она. — Никто меня никогда не поймёт…

Снова спрятав лицо в ладони, продолжила беззвучно плакать, пока я прокручивала в своей памяти всё то, что пережила когда-то сама.

Обследования, операции, консилиумы, подсадки… Всё тщетно.

Одно трусливое решение, и моя жизнь поделилась на до и после.

Если бы я только могла повернуть время вспять. Если бы…

Но, ошибок молодости уже не исправить, и теперь мне, так же, как и ей, не суждено почувствовать своего малыша у себя под сердцем. Никогда…

— Я тебя понимаю, — уронив руки на стол, произнесла я серьёзным тоном. — Очень хорошо тебя понимаю, Люба… Двенадцать лет назад, учась на первом курсе института, я сделала аборт и… теперь не могу иметь детей. Так же, как и ты.

Обещала себе, что никогда и никто не узнает о моём постыдном поступке, но сегодня… нарушила своё слово. Эта женщина должна была услышать и понять, что она не одинока в своём горе. Есть люди, которые так же, как и она, переживают ту же боль.

— Вввы? — подняв на меня заплаканные глаза, переспросила она.

Поджав губы, просто утвердительно кивнула на ее короткий вопрос.

Поступившись своим принципом, очень надеялась, что это хоть как-то поможет сидящей передо мной женщине. Моя поддержка и то, что я собиралась ей внушить, должны принести ей облегчение и вселить необходимую для неё надежду. Ведь то, что она продолжала с собой делать — настоящая утопия, ведущая к необратимым и печальным последствиям.

— Остановись и… просто доверься мне, — поднявшись с кресла, сказала ей. — Я отведу тебя в то место, которое сможет подарить тебе счастье, — посмотрев в её глаза, быстро расстегнула пуговицы на своем белом халате и подошла к шкафу. Повесила его на свободную вешалку, достала из кармашка свой телефон, на дисплее которого моргало одно новое сообщение от мамы.

Потом… Говорить с родителями сейчас хотелось меньше всего. Была к этому просто не готова и ещё потому что знала, чем, в конечном счёте, всё закончится.

Скоро. Очень скоро всё станет на свои места и будет так, как я того хотела, а пока…

— Идём, — вытащив из тумбочки свою небольшую дамскую сумочку, забросила в неё свой телефон, перекинула её через плечо и снова обернулась к Синицыной. — Не бойся. Смелее…

Глава 5.

Я решила её отвезти в дом-интернет. Показать ей, что её мечта всё же может осуществиться. Пусть немного иначе, но ведь самое главное, что она станет той, кем так отчаянно желала быть. Матерью.

— Я не могу, — вдруг замерла она на пороге, заметив заинтересованные лица детишек, которые глядели на нас через стекло окна. — У меня не получится…