О моя дорогая, моя несравненная леди (СИ)

Лагуна действительно потрясала! Геометрически правильная впадина двадцатиметровой глубины была аккуратно застелена желтым песочком и густо усеяна коралловыми кустами самых разнообразных форм и оттенков. Пышные красные веера, тянущие во все стороны свои острые когти. Огромные бледно-розовые сферы. Раскидистые зеленые лопухи, зависшие на необычайно тонких ножках. Изящные арки, образованные сросшимися кустами. Похоже здесь, в теплой заводи лагуны, укрытой от своенравных течений, склонных то разогревать то охлаждать воду, кораллы чувствовали себя особенно уютно и привольно...

Проскользнув над центральной, самой глубокой частью кратера, где вчера ночью наслаждались нереальной, космической пустотой и легкостью бытия, дайверы направились к скальной гряде, замыкавшей выход из лагуны в море. В самом глубоком провале между скалами было чуть более двух метров. Это закрывало доступ внутрь лагуны крупным судам. Попасть туда могли только маленькие лодочки вроде "Пинты".

Преодолев порог между двумя скалами, дайверы оказались в ином мире. Мягкие, теплые краски лагуны сменились более суровыми и сдержанными. Сразу же за рифами начинался отвесный обрыв, почти вертикальная стенка. Хотя волны уже порядком источили ее, а буйная морская флора задрапировала своими лианами, коренная вулканическая порода угадывалась безошибочно. Несомненно, это была внешняя стена вулкана, уцелевшая под водой, в то время как от надводной ее части, разрушенной волнами, осталось лишь несколько скал.

Оторвавшись от стенки, Кирилл, Лена и Паша зависли над бездной, разверзшейся под ними. В вертикальном столбе воды, над и под ними, разворачивалась вся гамма голубого цвета. Наверху, у поверхности он был разбавлен солнцем до самого бледного, а внизу, у дна, сгущался до темной синевы. Тысячелетние старания подземного пламени и волн выщербили стенку вертикальными щелями и глубокими гротами. Кое-где темные провалы, словно гардинами были задернуты колышущимися лентами водорослей и рыбы, выныривавшие из-за них, казались пришельцами из другого мира.

Издалека донеслось еле слышное, монотонное тарахтение лодочного дизеля. Подняв голову, Кирилл увидел темный, похожий на чечевицу силуэт днища "Пинты", застывший между скалами. Не желая тратить время на возвращение к месту ночевки, дайверы договорились, что Эрнесто подхватит их прямо здесь, на выходе из лагуны. Он посмотрел на консоль приборов. Воздуха осталось меньше половины. Пора наверх.

Кирилл осмотрелся. Лена неподвижно зависла неподалеку от него. На фоне стены было хорошо заметно как ее медленно сносит течением. А Паша? Кирилл оглянулся по сторонам и заметил товарища метрах в десяти ниже. Тот решительным жестом подозвал их к себе.

Спустившись, Кирилл увидел... даже не грот, а огромную пещеру, уходившую вглубь основания почившего вулкана. Сняв с пояса фонарь, Паша включил его и посветил внутрь. Луч заплясал на базальтовых стенах, распугивая больших пучеглазых рыб, шарахавшихся от него во все стороны.

Паша посмотрел на Кирилла и указал внутрь черного провала. Стекло маски не могло скрыть озорные, мальчишеские огоньки, сверкнувшие в его глазах.

Кирилл еще раз оценил остаток воздуха в баллоне, пожал плечами и, запалив собственный фонарь, сделал Лене знак следовать за ними...

*

-Ну, а сам ты его с чем сравниваешь? - Лена размахнулась и швырнула камень.

-Кого - его? - спросил Кирилл, глядя как тот описал дугу и плюхнулся в воду далеко под обрывом.

-Вдохновение.

Вспомнив ночной разговор, Кирилл усмехнулся и пожал плечами:

-Есть у меня один пример. Правда, послабее того, что использовал мой профессор.

...Они сидели на капоте "Ленд Ровера", стоявшего у самого берегового обрыва. Обрыв резко спускался вниз, переходя в неширокий, изгибавшийся красивой, правильной лукой пляж. Пляж тянулся до самого мыса, замыкавшего небольшую бухточку с запада.

За мысом лежал Судак...

...Почти весь день они кочевали из одной бухты в другую между мысами Рыбачий и Француженка, разыскивая интересное, заманчивое местечко для пленэра. Однако преуспеть в этом не смогли. Все без исключения места казались им на редкость тривиальными, недостойными стать достойными декорациями давно задуманного эпического полотна "Афродита Тавридская". Несколько раз выкупавшись и нырнув в пустынных бухточках, живописец и его натурщица так и не прикоснулись ни к мольберту, ни к остальным рисовальным принадлежностям, уныло громыхавшим на заднем сидении внедорожника когда тот, вальяжно переваливаясь с боку на бок, поднимался или спускался по грунтовке к морю.

Работа не шла совершенно.

Вдохновение, словно обидевшись на вчерашнюю отповедь Кирилла, не торопилось осенять его своим крылом.

Вместо этого, не пойми с чего, нахлынули воспоминания о жарком "зимнем лете" и карибских погружениях, отвлекавшие, еще больше мешавшие сосредоточиться...

-И что же это за пример? - спросила Лена.

-Чисто армейский. Боюсь, тебе он будет не вполне понятен...