О начале человеческой истории

Правда, профессор Н. И. Жинкин говорил ещё на XVIII Международном конгрессе научной психологии: психология до сих пор изучала неговорящего человека, а языкознание в свою очередь изучало язык без говорящих людей. Это был точно прицеленный упрёк. Но сам факт, что такой упрек мог быть сформулирован в 1966 г., отражает неодолимо наметившийся перелом, подготовленный не менее как сорокалетним научным разбегом. Его начало многие не без основания связывают с именем и трудами Л. С. Выготского, — хотя он, разумеется, в свою очередь имел предшественников в мировой науке, в частности во французской психологической школе.

Переворот, совершённый Выготским, можно описать так. До него только низшие психические функции человека — ассоциации, ощущения, механизмы эмоций, непроизвольное запоминание и т. п. — подвергались попыткам научного, т. е. экспериментального и отчасти нейрофизиологического объяснения. А высшие процессы — сознательные, волевые, включая, например, активное внимание, произвольное запоминание, понятийное мышление, произвольную деятельность — как бы не существовали для научного детерминизма и составляли предмет некоей второй психологии, описательной, «духовной». Выготский начал вторжение в эту запретную ранее для подлинной науки зону высших психических процессов. Своё направление он склонен был назвать «инструментальной» психологией, так как в центр поставил изучение специфически человеческого свойства использования знаков (и орудий), но его можно было бы назвать и «социальной психологией» в самом широком смысле или «историко-культурной психологией», ибо Выготский исходил из невозможности объяснить высшие психические действия в рамках функционирования индивидуального мозга, напротив, как бы взломал его рубежи, вынес проблему в сферу межиндивидуальную или, точнее, в то из неё, что внедряется в самого индивида, проникает «извне — внутрь». А это есть прежде всего речь, речевые знаки.

Структура поведения ребёнка определяется моделью, где действие разделено между двумя людьми: мать говорит ему: «На мячик», «Дай мячик», — он тянется к мячу; в более позднем возрасте он сам будет говорить «мячик», называет, фиксирует словами предметы, к которым тянется и с которыми манипулирует: он вобрал в себя оба полюса, ранее разделённые между двумя действующими лицами. Так «интерпсихическое действие превращается в его интрапсихическую структуру»[103]

; слова, указания, запрещения, которые он раньше слышал от других, становятся его внутренними средствами организации психической деятельности.

Выше сказано, что Выготский имел предшественников. Так, он сам указывал на французского психолога П. Жанэ. Основная идея Жанэ как раз заключалась в том, что специфические человеческие психические функции возникли в результате перенесения индивидом на самого себя тех форм социального поведения, которые первоначально выработались в его отношениях с другими людьми; так, размышление есть спор, внутренняя дискуссия с самим собой. «Слово, по Жанэ, первоначально было командой для других… потому-то оно и является основным средством овладения предметом… Жанэ говорит, что за властью слова над психическими функциями стоит реальная власть начальника и подчинённого; отношение психических функций генетически должно быть отнесено к реальным отношениям между людьми. Регулирование посредством слова чужого поведения постепенно приводит к выработке вербализованного поведения самой личности»[104]

.

В свою очередь, по Выготскому, ребёнок сначала регулирует своё поведение внешней речью, сигнализирующей нужный порядок действий и формулирующий его программу. На следующем этапе эта развёрнутая речь сокращается, принимает характер внутренней речи, свёрнутой по своему строению, предикативной по форме. И эта внутренняя речь оказывается достаточной, чтобы сформулировать намерение, наметить схему дальнейших действий и развернуться в программу сложной деятельности[105].

Далее наступает стадия перехода от внутренней речи к интериоризованной. Последняя уже в наименьшей мере вербальна или вербализована: слова превратились в мотивы, в нормы поведения, в воспроизведение прежней схемы поступков, знаки — в значения.