О природе и языке

Двадцатилетие Пизанских семинаров предоставило неплохой случай для новой поездки в Тоскану, но если какая-то часть того времени, что Хомский провел в Сиене, и была посвящена празднованию событий прошлого, то лишь очень небольшая. Большая же часть времени и все самые лучшие силы в тот бурный, незабываемый месяц были отданы на осмысление и обсуждение новых идей и новых направлений для будущих исследований языка. Мы надеемся, что собранные здесь тексты и материалы передают не только содержание, но и тот интеллектуальный дух и увлеченность, которыми были проникнуты дискуссии между Понтиньяно и Виа Рома.

Адриана Беллетти Луиджи Рицци

ГЛАВА 1

Введение редакторов-составителей: некоторые понятия и темы в лингвистической теории

Изучение языка в биологическом контексте

В центре внимания парадигм, доминировавших в лингвистике первой половины XX в., находился соссюровский «язык» (Langue), социальный объект, владение которым у индивидуальных носителей лишь частичное. С 1950-х гг. порождающая грамматика сместила фокус лингвистических исследований на системы языкового знания, которыми обладают индивидуальные носители, а также на «языковую способность», видоспецифичную способность овладеть и пользоваться некоторым естественным языком (Chomsky 1959). В этой перспективе язык представляет собой естественный объект, компонент человеческого разума, физически представленный в мозге и входящий в биологическое наследие вида. При таком разграничении предмета своего ведения лингвистика оказывается частью индивидуальной психологии и когнитивных наук; конечная ее цель — дать характеристику центральному компоненту человеческой природы, определяемому в биологическом контексте.

Идея сосредоточить основное внимание на языковой способности не была новой; корнями она уходит в классическую рационалистскую идею о том, что изучать язык — значит проникнуть в «зеркало разума», область, сулящую привилегированный доступ к изучению человеческого познания. Для того чтобы акцентировать внимание на такого рода корнях, Хомский называет смену перспективы в 1950-х гг. «второй когнитивной революцией», тем самым отдавая дань революционным идеям о языке и разуме в философии XVII - начала XIX вв., в особенности ссылаясь на картезианскую традицию¹ Новым во «второй когнитивной революции» явилось то, что во второй половине XX в. язык впервые стал изучаться с помощью формальных моделей, способных уловить определенные фундаментальные факты, касающиеся человеческого языка.