О себе и не только, в шутку и всерьёз

Долгое время не мог смотреть на мясо, питался овощами, фруктами, хлебом, сыром и пил спиртное… Почти все мои друзья, с кем мы были ТАМ, пребывали в таком же состоянии. Кроме УЧС-ников: работа у них такая, да и в спасении людей во время землетрясения в Армении в 1988-ом году они уже принимали участие…

Это уже во время войны, когда пришлось видеть десятки и десятки трупов, обменивать их, невольно «привык», хотя нормальному человеку к этому привыкнуть невозможно…

Очень долгое время во сне часто видел небольшой сюжет того дня: когда собирали фрагменты тел, я наткнулся на ножку куклы, как мне сперва показалось, но, приглядевшись, понял, что это ножка нерождённого ребёнка в самолёте была беременная женщина…

Чёрный ящик мы тоже нашли, его послали в Москву, но потом официально никто ничего не сообщал. Тогда кто-то утверждал, что был перегруз, человек 15 были лишними, плюс ещё груз. Кто-то говорил об ошибке пилота, кто-то ошибке работников аэропорта, кто-то о сбитии самолёта… Потом был развал Союза, а дальше война… Многие, может, уже позабыли об этом случае, но я решил всё-таки написать о злополучном рейсе, унесшем жизнь 46-ти человек…

Написал всё это по памяти. Перечитываю написанное мной, а перед глазами, как кадры в фильме, снова и снова проходят события того дня…

Пусть земля будет пухом всем, кто трагически погиб в авиакатастрофах…

Март 2015 г.

Передавать останки родным дело трудное

Когда началось Карабахское движение, пошло противостояние между армянами и азербайджанцами, которое с каждым днём разрасталось как снежный ком, всё увеличиваясь в размерах и снося всё на своём пути… Началась война, пошли первые пленные с двух сторон, у кого-то было больше, у кого-то меньше, естественно, живых людей «сопровождали» трупы и останки. И если живые могли подождать обмена, то трупы нет, они разлагались, со временем их трудно было узнавать. Также появились женщины в чёрном, которые приходили каждый день, просили «найти родного и обменять». Люди отгоняли от себя мысль о том, что их родной может быть уже не жив…

Несколько солдат Армии обороны Карабаха погибли в бою в районе села Баш-Гервенд Агдамского района, и останки их остались на территории, контролируемой азербайджанской армией. Несколько азербайджанских солдат погибли там же, и их трупы оказались на территории, контролируемой карабахскими войсками. Шли ожесточённые бои, и поэтому не было возможности договориться об обмене трупов. Было лето, стояла жара, и, естественно, погибшие с двух сторон были захоронены. Хотя это слово, может, и не совсем тут подходит…

Наступило затишье, на меня по рации вышел Мамед, который занимался обменом и имел на это разрешение госкомиссии Азербайджана. Мы договорились встретиться. Встреча была очень короткой, так как стояла жара и терять ни часа нельзя было. Договорились, что на следующий день привезём тела погибших и вне зависимости от количества передадим все друг другу.

Передавать трупы и останки родным дело трудное, вполне возможно, что кто-то может отказаться, и ты не будешь знать, что делать… Было со мной и такое. Поэтому в Степанакерте я собрал родных погибших и предложил им назавтра пойти со мной по одному человеку на линию фронта на опознание останков своих родных, чтобы потом ко мне не было претензий.

На следующий день я и несколько мужчин (отцов и братьев погибших карабахских солдат) выехали на линию фронта. Почти одновременно с противоположной стороны подошёл Мамед, но с ним не было родственников погибших азербайджанских солдат. Он сказал, что на линию фронта их не пустили, но они в метрах двухстах отсюда.

Мы попросили военных с двух сторон, чтобы они принесли трупы. Карабахские солдаты принесли трупы азербайджанских солдат, упакованные в специальные мешки с замком, заранее взятые из УЧС для этого дела. Дождались, когда азербайджанские солдаты принесли трупы карабахских солдат. Они были в мешках, и когда мы открыли, то увидели, что они обуглены были подожжены. Мамед знал об этом, но заранее не сказал нам. На наш вопрос он ответил, что трупы были на передовой в сильную жару, не было возможности похоронить, поэтому солдаты их подожгли, а потом засыпали землёй.

Что есть, то есть. Я попросил, чтобы каждый из родных погибших наших солдат начал опознание останков. И был удивлён, когда после часа осмотра каждый из них сказал, что нашёл своего родного по разным приметам и оставшимся лоскуткам одежды. Я просил их снова убедиться на месте, чтобы потом не было претензий…