О смысле жизни. Труды по философии ценности, теории образования и университетскому вопросу. Том 2

Прежде всего социализм, правильно понятый, совершенно чужд узкого классового эгоизма, т. е. думы трудящегося только о самом себе. Это ясно из того, что при новом хозяйственном порядке он обеспечивает всех, а не себя одного. Всякий групповой интерес должен оцениваться и действительно оценивается и пользуется успехом в зависимости от того, насколько он приближается к общим интересам; чем он ближе к общему благу, тем выше его ценность, тем вернее его успех. И вот социализм пользуется рабочими как ядром своей армии; он просто правильно считает, что они под влиянием своего положения скорее всех пойдут за новым учением, но, защищая их, мы твердо знаем, что мы защищаем общечеловеческое дело. Социализм не филантропия, не благотворительность, внушенная жалостью к изнуренному рабочему, он не заплата на старых порядках, а он стремится перестроить хозяйственную жизнь так, чтобы не было классовой борьбы, не было умирающих с голоду и пресыщенных, чтобы всем были даны человеческие условия жизни; он стремится не один класс отстоять, а соблюсти интересы всех

трудящихся в широком смысле слова. Поэтому каждого новичка в социализме надо научить понимать эту сторону социализма, рассказать ему, что социализм не только защищает его интересы и интересы его класса, но что цель его – все люди, все

человечество, что в конечном счете у него сверх классовая цель.

История социалистических движений ярко подтверждает нам этот общечеловеческий характер стремлений социализма. Если бы это было дело только рабочего, то он был бы один, и из других классов никто не пришел бы к нему. Но мы знаем, как еще в глубине веков, до Р. Х., сутью социализма интересовались ученые и философы, как о нем мечтали и писали писатели, вышедшие и из дворян, и из крестьян, и из духовного сословия. Мы знаем, как много борцов за социалистические идеи дала наша дворянская и недворянская интеллигенция; мы знаем – сколько даровитых жизней она отдала по тюрьмам и виселицам за великое общечеловеческое дело; мы знаем, как много сделали в этом отношении наша литература и писатели, вышедшие почти все из родовой и состоятельной буржуазии. И если мы спросим себя, что же привлекло их туда, в чем обаяние социализма, то ясно, что они пошли на этот путь, увлеченные сознанием не классового, общечеловеческого

характера социалистического дела, его широтой, заложенной в нем великой идеей справедливости ; они руководились твердым убеждением, что рабочий сумеет выйти из своих узких интересов, что он поймет свою мировую, общечеловеческую задачу и, где понадобится, пойдет на самопожертвование. Тут социализм всецело становится на почву идеи братства и людей, и народов. Социализм готов силой защищать обиженных, но он по существу никогда не может и не должен вступать на путь какого бы то ни было насилия; он только защищается от насилия, в остальном твердо полагаясь на силу правды,

свободного слова и убеждения.

Итак, по самой своей сущности социализм, правильно понятый, чужд узких интересов, эгоизма и насилия. Сила его – в его вере в правоту своего общечеловеческого дела, счастливо поддерживаемой действительными запросами трудового человека. Этим самым уже сказано, что он ищет и признает не «пролетарскую правду», а правду вообще; но только он учит, что истина лежит на том пути, на какой он зовет всех людей.

При этом социализм носит по существу своему определенно культурно-воспитательный характер. Он в своем современном виде учит, что новый хозяйственный порядок мыслим только при условии высокоразвитой промышленности и техники, что он требует высокой духовной культуры от всего трудового народа. Серьезные социалисты всех оттенков стремятся показать, что тьма и невежество могут родить только рабство и животную жизнь, что самое появление пролетариата, этого наиболее подвижного ядра социалистической армии, возможно только в культурных условиях; одним словом, социализм не только не отрывается от образования и развития, но он просто немыслим без достаточно высокой степени культуры. Социалисты знают, что чем люди более отстали от культуры, тем они больше зависят от случая, от природы, тем хуже они понимают свои интересы, тем легче их поработить. Чем они культурнее, тем они лучше и благороднее понимают свои и общие интересы, тем легче их организовать, установить порядок и человеческие отношения, лишь бы только это не была полукультура, которая часто получается теперь и которая очень опасна, как всякая остановка и задержка на полдороге, как всякая переходная ступень.