Читаем О социализме и русской революции полностью

Каутский же, наоборот, борется против мысли о наступательной тактике, против требования инициативы, против лозунга массовой забастовки. А то, что он может предложить, это всего лишь опаснейшие иллюзии в отношении парламентаризма. Весной 1910 г., когда партия в разгар демонстраций за прусское избирательное право обсуждала вопрос о средствах дальнейшей борьбы, Каутский вмешался в это обсуждение, чтобы подвести теорию под разоружение в избирательной борьбе и в духе руководящих партийных кругов направить все внимание и всю энергию на предстоящие выборы в рейхстаг. Выборы в рейхстаг! Это был единственный тактический лозунг Каутского. На выборах в рейхстаг — вот на чем следовало сконцентрировать все надежды. После выборов Каутский обещал «совершенно новую ситуацию» и рисовал перспективу «нового либерализма». Правда, и этот «новый либерализм», как и все политические гороскопы Каутского, тоже облекался в сплошные «если бы да кабы», а любое позитивное утверждение задним числом снималось ограничительными условиями. И все же единственная доступная пониманию цель и ядро его высказываний, а также смысл броского словца о новом либерализме заключались в том, чтобы пробудить надежды на «новое среднее сословие» и перенести центр тяжести политической борьбы в парламент.

«Благоприятность нынешней ситуации, — писал Каутский 25 февраля 1912 г. в «Vorwarts», — не в том, что либералы вдруг вышли на арену как решительные борцы за демократическую революцию, а в том, что поведение либералов по отношению к нам расстраивает все планы реакционеров. Наша избирательная победа их не обескуражила, с возможностью ее считался весь мир. Но они ожидали, что под впечатлением пролетарской победы на выборах либералы, охваченные паническим ужасом, целыми толпами свернут в реакционный лагерь, превратят слова о реакционной массе в истину…

И это наверняка произошло бы и без нового среднего сословия. Но так появилась не только сильная социал-демократия, а рядом с ней появился и либерализм, готовый на борьбу против правых, которые в противоположность им находятся в меньшинстве».[74]

И к концу:

«Соотношение сил различных партий и классов, не созданное, правда, недавней избирательной борьбой, но ею раскрытое, породило политическую ситуацию, которой не было во всей прежней истории Германии. Не следует ни впадать в парламентский кретинизм, ни преувеличивать власть рейхстага и силу либерализма, чтобы прийти ко взгляду, что

центр тяжести нашего политического развития снова находится в рейхстаге и парламентские бои в данной ситуации могут значительно продвинуть нас вперед — разумеется, не сами по себе, а благодаря обратному воздействию на массы, которые остаются прочной основой нашей силы, как бы ни складывалась парламентская расстановка сил».[75]

Выборы в рейхстаг давно миновали, а «совершенно новая ситуация» так и не наступила, напротив, старый реакционный курс спокойно продолжается. Наша фракция из 110 депутатов, как и следовало ожидать, в общем и целом показала себя столь же бессильной против этой реакции, как и прежняя, насчитывавшая 53. «Новый либерализм», несмотря на «новое среднее сословие», оказался самым старым, самым старческим. Борьба за прусское избирательное право с весны 1910 г. все еще не оправилась от оцепенения. А новая политическая ситуация, «равной которой не было во всей прежней истории Германии», нашла свою кульминацию в застое социальной реформы и в одобрении таких военных ассигнований, «равных которым не было во всей прежней истории Германии».

Так что же представляет собой лозунг Каутского сегодня? Опять же — выборы в рейхстаг, и ничего больше чем выборы! «Рост значения рейхстага в сознании народных масс» — это, по Каутскому, и сегодня еще единственный путь для нашего движения вперед! Точно так же, как его теория сводится к официозному успокоению всех сомнений и к оправданию всего существующего в партии, так и его тактика направлена на торможение движения по старой заезженной колее чистого парламентаризма, а в остальном — на надежду, что история как-нибудь сама обеспечит революционное развитие и, когда созреет время, массы устремятся вперед через голову «тормозящих вождей». Или, как прекрасно сформулировала газета «Vorwarts» — единомышленница Каутского: «Если массы находятся в состоянии бурного возбуждения, если они рвутся вперед, если они больше не заботятся о тормозящих вождях, тогда наступает момент, когда уже не дискутируют сначала насчет массовой забастовки’, а потом объявляют ее, момент, когда она уже действует, рожденная стремительной неодолимой мощью массового движения».

Перейти на страницу:
Нет соединения с сервером, попробуйте зайти чуть позже